Нами вплотную и нисколько не деликатничая, занялись сотрудники данного участка полиции, появившиеся вместе со своим командиром. Они сразу же деловито обыскали нас, чего, замечу, не удосужились сделать сопровождавшие меня и рогатого в это место офицеры. Через пятнадцать секунд сначала я, а потом и сатир были лишены всей имеющийся у нас наличности, которая тут же перекочевала в руки майора.
На лице моего напарничка (теперь уже бывшего), отстёгивающего с запястьев браслет наручников, сковывавших до того нас вместе, пробежала гримаса досады. Майор заметил это и открыто усмехнулся. Впрочем, меня то не сильно взволновало. Ну, кто-то стал немного богаче, а кто-то нелепо упустил своё маленькое счастье. Что с того? Гораздо более меня интересовало, как Орис смог спрятать смартфоны. И главное – куда?! Оба-два смартфона. И свой, и мой. Ведь вполне очевидно – их не смогли обнаружить.
- Только деньги? Ни документов, ни телефонов? – дошло, наконец, и до майора, что результат обыска несколько странный, что ли. Не в духе времени. И бог бы с ними с документами. Но остаться добровольно без средств связи – такое теперь не могли позволить себе даже самые заскоренелые пенсионеры, лидеры партии консерваторов своего двора.
- Так точно! – доложил один из сержантов, проверявший до того наши карманы. Бывший военный, похоже.
- Ладно. Сами о себе всё потом расскажут, – легко отбросил в сторону некоторое замешательство майор. – А пока в камеру их.
- В угловую? – уточнил всё тот же сержант-армеец.
- Ну, а куда ещё? Сказано же – не церемониться с ними! – подтвердил начальник. – И через два часа… Нет! Лучше, через три – ко мне. А пока пусть ребятки развлекутся по полной. Так и петь они потом быстрее начнут. Да, что те соловьи петь начнут! Захочешь, не остановишь.
- Будь исполнено! – неожиданно перешёл на старорежимный жаргон, ломая стереотипы, сержант и развернул меня в сторону участка.
Тут же передо мной возник один из полицейских, второй встал рядом, третий – за спиной. Обернувшись, я увидел, что за третьим уже успели воткнуть рогатого, также окружённого сотрудниками участка сбоку и сзади. Такой вот “змейкой”, под руководством всё того же сержанта мы и поползли в направлении, судя по всему, угловой камеры, где нас с сатиром и ждало незабываемое, по утверждению майора, развлечение.
Что интересно, здесь нам наручники одевать не стали. Про доверие-то, само собой, речи не шло. Или местные считали, что сбежать, будучи окружёнными десятком натренированных бойцов, у нас шансов просто никаких нет. Или же вообще принимали нас за недоростков, неспособных вообще к какому-либо сопротивлению. Я склонялся к первой версии. Только из объективных причин, конечно. Только из объективных.
По пути нас несколько раз прижимали лицом к стене, открывая массивные стальные двери, встречающиеся то и дело. Около каждой такой двери, к тому же именно снаружи дежурил сторожевой. И что интересно – не спал и в телефон не игрался. На совесть дежурил. Да, уж… Охраняли здесь камеры для заключённых, судя по всему, не хуже, чем в легендарной тюрьме Алькатрас. Откуда, напомню, ни разу и никому, так и не удалось совершить удачный побег.
Наша камера. Ну, не наша, конечно, а та, куда нас определили на постой (очень временный, надеюсь), полностью оправдывала своё название, занимая место в самом конце длинного коридора, в углу здания. Проход к ней, точнее в этакий “предбанничек” перед ней, преграждала ещё одна стальная дверь, перед которой дежурили уже аж целых два охранника. И – да. Эта дополнительная степень защиты была создана именно для угловой камеры, поскольку в предбанничке существовал единственный вход и именно в неё.
Господи! Нас с рогатым за кого тут принимают? За Ганнибала Лектера да Чикатило вместе взятых, что ли? Ну, а кого ещё доблестные сотрудники силовых органов так стеречь-то могут? Не Чебурашку же.
Кого здесь так охраняли, мы узнали очень скоро. Узнали, как только оказались внутри камеры, куда нас с Орисом, попутно замечу, буквально втолкнули одного за другим. Хотя ни я, ни сатир при том, вроде как, не давали ни малейшего повода усомниться в своей благонадёжности и в свой изолятор готовы были зайти сами без какого-либо сопротивления.
Надо упомянуть ещё, что перед тем, как открыть дверь, сержант оттянул небольшую стальную задвижку, прикрывавшую бронированное стекло, расположенное ровно на высоте глаз, и рявкнул в расположенную рядом трубку (видимо, какой-то рупор): “Всем отойти к дальней стене”! И лишь только убедившись, что его приказ выполнен, отпёр оказавшимися в кармане ключами замки, коих оказалось ажно три, и отворил проход в камеру.