- Тоже на праздник к нам пожаловали, славяне? – встретила нас дородная тётка перед импровизированным входом к лоткам местных предпринимателей. – Перун вам в помощь. Если остановиться негде, могу помочь. Только поторопитесь с решением-то. Мест у меня совсем мало осталось. Больно много желающих в этом году богу древнему поклониться. Думаю, тем, кто завтра сюда приедет, из заранее о крове не озаботившихся, на земле спать придётся. Так-то.
- Нам бы комнатку, мадам. На двоих. Пусть без удобств, но обособленную, – тут же вступил в переговоры с тёткой рогатый. – Можете что-то подобное предложить?
Я оставил сатиру право на диалог с местным хотельером с последующим, вытекающим из этой беседы, обеспечением нас ключами от новой временной жилплощади. Не сомневаюсь, что уж с обаянием-то Ориса мы в самом скором времени станем счастливыми обладателями какой-нибудь конуры, площадью, этак, метров пять квадратных. Ну, да ладно. Главное, чтобы две кровати поместились. Отдельные, крайне желательно. Большего и не требуется.
От скуки, я решил пока осмотреться вокруг. И быстро понял, что из замечательного здесь только тот самый привокзальный рынок и представлен. Туда я и направил свой взор. И, надо сказать, слегка оторопел. Нет, ни от представленных товаров. Чего там?! Ничего странного и необычного. А вот сами продавцы...
Жизнь, знаете ли, заставила меня теперь обращать внимание на мелочи. Хотя, думаю, и вы, будь на моём месте, тоже начали бы более пристально вглядываться в окружающих вас людей. Во избежание, как говорится.
Так вот. Взгляд у местных торговцев был, как бы поточнее выразиться, жёсткий, что ли. Не сказать, что недобрый, тем более – злой. Скорее, держащий на расстоянии, заставляющий сразу, на берегу понять, что хозяин такого взгляда может и на медведя, если надо, с одной рогатиной выйти, не то что за себя постоять. И, что особенно странно, смотрели так из-за своих прилавков на приезжих покупателей не одни только мужчины, но равно и женщины.
Исключение из общего сонма местных, пожалуй что, и составляла только наша хотельерша. Вот её глаза, как раз, излучали вполне обычный для подобных особей спектр – показное желание помочь, перемешанное с лёгкой хитринкой и любовью к денежке.
И вот отчего-то мне кажется, рогатый мой родственничек всё понял сразу. Ещё на подходе к рынку. Опыт-то не пропьёшь. Мне вот понадобилось несколько минут, чтобы насторожиться и несколько притормозить на вираже, дабы понять – что-то здесь не ладно. Сатир же мгновенно оценил обстановку и, даже не рассматривая других вариантов, начал переговоры с, казалось бы, первой попавшейся на пути дамой, предлагающей жильё внаём. Хотя таких здесь, думаю, пруд пруди. Или нет?
- Ну, вот и договорились! – вдруг дошёл до моего сознания излишне оптимистичный голос Ориса, пробивший насквозь склубившуюся было вокруг меня мертвенную тишину. Хотя в большей степени, кажется, помог мне выйти из мрачных раздумий предваряющий эту фразу, выданный эдак с размаху, дружеский хлопок по плечу от сатира.
- Пожалуйте, ключики тогда, любезный, – довольная донельзя хотельерша забрала из рук рогатого несколько купюр, весьма высокого достоинства, и быстро спрятав их в висевшую на поясе сумку, выдала взамен простенького вида и почему-то всего один ключ с прикрепленной биркой “25”. – Как дом найти, понятно?
- Абсолютно! Всё доступно вы объяснили, Марина Фёдоровна, – сатир уже, похоже, и познакомиться успел с этой дамой. – Всего доброго.
- И вам удачи, добры молодцы, – Марина Фёдоровна благожелательно кивнула нам головой и, случайно повернув голову вправо, добавила. – А вон и один из старейшин от хутора славян идёт. Видимо, с вами на одной электричке из города ехал. Вот к нему вы завтра на поклон и явитесь. Каждый год он перед входом на капище встаёт и только с его разрешения к идолу Перуна пройти можно.
Мы с сатиром дружно посмотрели на старейшину. И увидели отнюдь не убелённого сединами старца. Совсем недалеко от нас, уверенно шагая и не оборачиваясь, проходил среднего возраста мужчина. Лет тридцать пять, по виду. Не больше сорока, точно.
Ну, что я ещё успел заметить. Русый, довольно высокий, под метр девяносто, наверное. С окладистой, но аккуратной бородой, без каких-либо признаков седины. Крепкого телосложения, именно крепкого, без признаков жира на теле. Последнему выводу особо способствовал наряд старейшины – свободная рубаха с открытым воротом и короткими рукавами, тёмные джинсы в обтяг и крепкие кожаные ботинки, очень смахивающие на армейские. И суровый, немигающий взгляд серых глаз, враз отбивающий желание даже случайно перейти дорогу этому дядьке.