Последний из молодых оборотней, тот самый, что тявкнуть без команды посмел, пошёл прямо на нас. Вот он как раз зубы не скалил. Двигался медленнее своих собратьев (идти ему меньше было, а достичь нас все трое волкодлаков одновременно должны были, судя по раскладке), но уверенно и целенаправленно. В его глазах застыла ненависть к нам. Ещё бы! Это же мы были виноваты в свалившихся вдруг на него бедах. Никак ни он сам указания старшого нарушил.
Когда три бойца подошли уже совсем близко к нам, рогатый внезапно решил перегруппироваться. Он вдруг шепнул мне: “Центральный твой, по бокам оба мои”, и сразу же стремительным движением резко выдвинул меня вперёд да ещё и чуть подтолкнул. Сам же сатир плавно, но очень быстро ушёл за мою спину и чуть вправо.
Я не сопротивлялся, мгновенно подался вперёд и оказался впритык, лицом к лицу с вдруг растерявшимся от такого поворота событий оборотнем. Молодым и всё-таки совсем неопытным волкодлаком, который вынужден был даже резко притормозить, чтобы не врезаться во вдруг вставшее перед ним живое препятствие. Теперь этот недотёпа тупо и недоумённо таращился на меня, мгновенно потеряв и свой злобный взгляд, и свою решимость.
Орис, в результате проведённого маневра, тоже возник, как чёртик из табакерки, в непосредственной близости, но только от своей уже цели. Около, значит, второго оборотня, опешившего не менее собрата от таких дел, да так же лишившегося вдруг поддержки своей группы и оставшегося один на один с врагом.
Третий молодец, двигавшийся до того к нам синхронно с остальными, но оказавшийся вдруг и вовсе ни у дел, от неожиданности просто застыл на месте. И не надумал ничего лучше, чем начать усиленно крутить головой то в мою сторону, то в Ориса, совершенно при том не понимая, куда ему теперь идти и что вообще делать.
Лучшая защита – это нападение. Следовало воспользоваться смятением оборотней, пока они не пришли в себя. Вне всяких сомнений, на отработке тактики группового нападения, волкодлаки усиленно отрабатывали варианты, когда их жертвы-противники либо сбиваются в защитный кулак, ожидая нападения, либо трусливо сбегают. А вот сценарий, когда кто-то сам бросается навстречу своей погибели, ими просто не рассматривался.
Однако смятение то ненадолго. Перед нами стояли настоящие бойцы. Жёсткие, натренированные, беспощадные. И прийти в себя, само собой, они должны были очень быстро. Чему вдобавок немало ещё должен был поспособствовать истошный и разгневанный крик их вожака: “Да, что же вы встали, олухи?!”
Привести полностью да до конца в надлежащий вид свои глаза, начавшие снова наливаться кровью от ярости, я своему противнику не дал. Всё-таки против нас двоих с рогатым четверо встали. Да, отнюдь не слабых воинов. Так что прочь, прочь рыцарские замашки. Которыми я, к слову, не так, чтобы сильно и обременён был. Последнее к дамам, конечно, не относится. Здесь я истинный джентльмен. Если дамы те не ведьмы гнусные какие-нибудь, само собой.
Призвав на помощь все свои силы и скорость да шумно выдохнув, я выкинул вперёд левую руку, сжатую в кулак, и смог-таки попасть точно в нос оборотню, и не думавшему пока защищаться. Почему в нос? Так и для человека-то это одно из самых уязвимых мест, чего уж про семейство собачьих, волкоподобных говорить.
Раздался жалобный, полускулящий вскрик, мой недруг попытался отпрянуть назад, но я ему не дал, крепко схватив правой рукой за горло. От столь жёсткого соприкосновения серебра с кожей волкодлака раздалось шипение. Оборотень уже просто взвыл от боли, пытаясь одновременно и схватить мою кисть, и лягнуть ногой. Я ждал примерно такого расклада, потому легко уклонился от пинка. И в свою очередь, пока ещё одна нога моего противника была в воздухе, своей подсёк ему другую. Подхватил начавшего тут же заваливаться волкодлака левой рукой теперь уже за пояс и, не отпуская правую от горла, поднатужившись, перевернул оборотня в воздухе. Да и опустил головой на весьма кстати оказавшийся рядом пенёк.
Приложил я добра молодца о дерево этак хорошенько, успев ещё придать некоторое ускорение движению тела дополнительным рывком вниз кистями.
Выпустил же из рук я уже бессознательное, вмиг ослабевшее тело. И столь грозный, только недавно казалось, с виду боец теперь абсолютно бесформенным мешком свалился на землю.
Сатир, как и я, ждать пока его визави придёт в себя не стал. И действовал рогатый ещё стремительнее и ещё жёстче (хотя, казалось бы, куда уж жёстче?!), чем я.