Но узлы на перевязи оружия она по-прежнему вязала калорменские. По привычке, сама не замечая, как пальцы складывают концы длинных потертых ремней в сложные петли. Ее не поправляли. В одной этой привычке — в узлах, которые едва ли получились бы у Кора, всё детство вязавшего одни только рыбацкие сети, и уж тем более не вышли бы у Корина — было столько настоящей, спрятанной глубоко внутри Аравис, что оно стоило всех косых и удивленных взглядов.
— Будь осторожен, хорошо? — попросила Аравис, выпуская из пальцев ремни перевязи и расправляя ему воротник куртки, и сдавленно пискнула, уже через мгновение тихо засмеявшись у самого уха, когда ее обхватили обеими руками и прижали к себе бесцеремонным медвежьим жестом. — Платье мне помнешь, негодяй!
Ну-ну. А не вы ли, принцесса, любите носиться в этих платьях да в мужском седле по крутым горным тропам? И не думайте даже отпираться, сам видел.
— Я положила в седельную сумку чистые повязки, — продолжала наставлять Аравис, уже спускаясь следом за Корином по узкой винтовой лестнице. — Так что не забывай менять их…
— Я знаю.
— И кипятить.
— Я знаю.
— И не только повязки, но и воду. Неизвестно еще, в какой луже вы ее наберете.
— Да знаю я! — не выдержал Корин, перепрыгивая последние две ступеньки, и сверху его догнал негромкий заливистый смех. Издевается ведь. — Мужа своего воспитывать будешь!
— А его воспитывать не надо! Он у меня и так умный! Чего не скажешь о тебе!
Ждавший во дворе Анварда Кор, судя по выражению лица, был того же мнения, что и любимая супруга. С силой стиснул здоровое плечо во время короткого объятия, нахмурил брови, глядя, как брат вскакивает в седло, нашаривает стремена и подбирает длинные поводья, и окинул таким же хмурым взглядом собравшийся за спиной у Корина отряд:
— Не нравится мне всё это.
Корин подумал, что решение попрощаться с отцом сразу после завтрака было одной из самых разумных его мыслей за последние месяца три. И пришпорил победно заржавшего коня.
— Не порти мне веселье!
— Корин! — привычно гаркнул Кор, на всякий случай проворно отскакивая в сторону — на длинных белокурых волосах немедленно перекосился серебряный обруч — и в шутку показал промчавшемуся мимо брату кулак. В шутку, ибо доведись им сойтись в рукопашную, и Кор будет скручен и прижат к земле безо всякого уважения к его титулу кронпринца.
— Увидимся, зануда!
— Дубина! — не остался напоследок в долгу любящий братец под аккомпанемент звонкого смеха Аравис.
— Забыл сказать! — прокричал Корин уже у самых ворот, придерживая коня и оборачиваясь через плечо. — Не вздумай дать им ближний бой!
И поднял вновь заржавшего жеребца на дыбы, вылетев на петляющую прочь от замка дорогу. Рука заныла с новой силой, но оно того стоило.
— Ваше Высочество! — скорбно воскликнул где-то за спиной лорд Даррин, словно его присутствие в отряде было не личной инициативой, а навязанным бедняге королевским приказом. Впрочем, Даррин называл младшего из королевских сыновей Наказанием Арченланда еще в те годы, когда этот сын считался единственным.
— Не отставайте, милорд! — посоветовал ему Корин и пришпорил коня еще раз.
***
Нарнийские земли выглядели на удивление… тихо. Не то, чтобы Корин ожидал саму Белую Колдунью уже на спуске с граничащих с Нарнией гор, но и тянущийся на восток от этих гор лес выглядел каким-то притихшим. Пожалуй, даже чересчур притихшим. Времена, когда на стук лошадиных копыт из-под каждого куста выглядывала любопытная звериная мордочка, давно прошли — беспечность нарнийского Золотого Века канула в небытие вместе с самим Золотым Веком и Четырьмя королями и королевами, — но и такой зловещей тишины в этих лесах не было, пожалуй, с самой Столетней Зимы. Корин в свою бытность пажом и оруженосцем Верховного Короля слышал от нарнийцев немало жутковатых историй о тех годах.
— Тихо-то как, — первым заметил один из сопровождавших его лучников, наверняка потянувшись рукой к набитому стрелами колчану за спиной.
— И нам бы тоже лучше не шуметь, — вполголоса шикнул на лучника лорд Даррин, слабо пришпоривая коня и приближаясь практически вплотную. — Ваше Высочество, не сочтите за дерзость, но у вас же есть план на случай… непредвиденных ситуаций? Я хочу сказать, продуманный план, а не ваша обыкновенная… импровизация.
— Вы ждали до самой Нарнии, чтобы это спросить, милорд? — съехидничал Корин, кладя левую руку на длинную, обтянутую темной кожей рукоять меча. Судя по ответному взгляду, лорд был не прочь и придушить ерничающего принца. Не до смерти, но до потери сознания так точно.
— Нет, я тешил себя надеждой, что вы сами изложите нам суть своей затеи, — парировал Даррин таким тоном, словно действительно не услышал этой сути еще в Анварде, не забывая одновременно с этим чутко прислушиваться к лесной тишине. Шум где-то впереди, как ни обидно было это признавать, он тоже услышал первым.
— Милорд, — честно ответил ему Корин, — рубите сверху вниз.
Рубить, впрочем, не пришлось. Отряд нарнийцев на пару человек меньше их собственного — Корин еще по самой юности привык называть всех нарнийцев без разбора людьми, считая их равными себе независимо от количества ног и хвостов — прекрасно управился с противником самостоятельно, усыпав блестящими голубыми осколками льда почти всю небольшую поляну. Корин уважительно присвистнул — отец пытался отучить его от этой привычки годами, а потом Эдмунд не только не отучил, но и напротив научил его свистеть двумя пальцами, как настоящий разбойник, — и остановил коня, легко спрыгнув на землю. Под ногами захрустело мелкое ледяное крошево.
— Мир вам, друзья.
«Друзья» в лице пары фавнов, вооруженного секирой гнома и огромной говорящей кошки — леопарда с явно женским выражением хищных глаз — нестройно поприветствовали в ответ. Корин пропустил его мимо ушей. Взгляд как-то сразу приковало к единственному в отряде человеку, женщине, стоявшей спиной к незваным гостям, но уже оборачивавшейся через плечо. Не потому, что она была женщиной и не из-за броского охотничьего костюма в сине-зеленых тонах, а потому, что в памяти вдруг шевельнулось что-то странное, неуловимо знакомое при виде длинных — и совершенно неуместно распущенных — медово-светлых волос, едва заметно отливающих на солнце рыжиной.
Женщина повернула в начале голову, а затем и весь корпус, и с тонкого узкого лица — почти треугольного, но резковатые черты и острый подбородок отнюдь не показались Корину изъяном — на него глянули чуть раскосые глаза цвета незабудок. И яркие, но широкие и тонковатые губы дрогнули в удивленной улыбке.
— Здравствуй, Корин.
Он узнал ее с первого же взгляда, но тянул еще несколько мгновений, сравнивая лицо молодой женщины — сейчас ей должно было быть уже девятнадцать — с оставшимся в памяти лицом маленькой девочки, прежде чем наконец спросил с не меньшим удивлением:
— Авелен?
Тонковатые губы дрогнули вновь, и ее улыбка сделалась отчетливее.
— Тебе бы следовало чаще появляться в Кэр-Паравэле, Твое Высочество, — притворно пожурила его принцесса. — Уже и меня не признаешь. Забыл?
— Тебя забудешь, — парировал Корин больше по привычке, и ее незабудковые глаза блеснули на свету будто в подтверждение его слов. Дочерей Верховного Короля не забывают, даже если очень хочется. Особенно когда эта дочь обладала чертовски вредным характером и постоянно попадала в какие-нибудь дурацкие истории.
Следующая часть пути обещала стать очень интересной. Интересной головной болью.
========== Глава третья ==========
Кэр-Паравэл, тринадцать лет назад.
Среди густо переплетенных ветвей и зеленых листьев мелькал подрагивающий от малейшего движения край фиалкового подола. Принцесса добралась до середины яблоневого ствола и теперь сидела на одной из крепких сучковатых ветвей с крупными красными плодами, изредка хлюпая носом и шумно втягивая воздух.