На вопрос о собственных перспективах Громыко ответил: «Не за горами мое 80-летие. После перенесенного, как мне сказали, “легкого инфаркта”, да еще при аневризме, да еще операции на предстательной железе, думать о такой ноше, как секретарство, было бы безумием… Остаются Гришин, Романов, Горбачев. Вот они и будут претендовать»{414}.
Впоследствии он горько пожалел, что не «думал о секретарстве».
Еще Андрей Андреевич очень высоко отозвался об Алиеве как о порядочном человеке и сильном руководителе. Он знал и то, что сразу после войны Гейдар Алиевич, будучи офицером внешней разведки, работал в Иране во время борьбы СССР за нефтяные концессии и проявил себя очень достойно.
Психологическое состояние министра сын передал достаточно убедительно. «Тщеславие и капризы, пустозвонство и надменность, а главное, лицемерие — все это надо было отбросить в сторону с одной целью — спасти корабль. Сделать это можно было только с помощью решительных неординарных шагов, оперевшись на молодые кадры в партии и государстве. Андрей Громыко мучительно шел к этому решению»{415}.
Анатолий Андреевич встретился с директором Института мировой экономики А.Н. Яковлевым, который после десятилетней службы послом в Канаде вернулся в столицу и был одним из близких Горбачеву людей. Оба договорились содействовать в поддержке Горбачева. Яковлев подвел итог договоренности: «Анатолий Андреевич, перспектива одна — кого на Политбюро Громыко выдвинет, тот и будет следующим генсеком».
Кстати, Андропов имел основания относиться к Яковлеву с подозрением и однажды, как вспоминал Александров-Агентов, сказал: «Назад, в аппарат ЦК, ему пути нет!» Однако после смерти Андропова ситуация в Кремле изменилась, Яковлева стал поддерживать начальник внешней разведки, выдвиженец Андропова Крючков{416}.
Затем Анатолий Андреевич снова встретился с отцом, тот снова пожаловался на возраст и признался, что решил переходить на более спокойную работу.
Тогда сын спросил: «Почему бы не дать знать через Яковлева Горбачеву, что тебя устроит пост председателя Президиума Верховного Совета СССР?»
Так наметилось взаимодействие: Громыко выдвигает Горбачева, а Горбачев потом предлагает кандидатуру Громыко. Похоже на пошлый обмен услугами, не более того. Однако в действительности решалась судьба страны. Советский Союз был настолько милитаризован, что, казалось, малейший дополнительный груз будет смертельным. На общество давила усталость от милитаристской политики Устинова, от необъявленных войн, от перенапряжения экономики, от заскорузлой пропаганды.
Анатолий Андреевич передал Яковлеву, что Громыко выдвинет Горбачева, тот заверил, что Горбачев поддержит Громыко. В тайных переговорах участвовал и начальник внешней разведки В. Крючков, за которым стоял и председатель КГБ В. Чебриков.
Как свидетельствовал Яковлев, состоялась и личная встреча главных фигурантов{417}.
Таким образом, «заговор академиков» состоялся. Он действительно был заговором одной части политической элиты против другой, но едва бы реализовался, если бы урбанизированное советское общество к тому времени не выступало за перемены.
На следующий день после смерти Черненко, 11 марта, за двадцать минут до заседания Политбюро, Горбачев и Громыко встретились и условились о сценарии. На заседании, захватив инициативу, первым выступил Громыко, выдвинув кандидатуру Горбачева. Никто не осмелился возразить, боясь в случае избрания Горбачева оказаться в проигрыше. Патриарха поддержал Чебриков, выдвиженец Андропова, что со всей очевидностью демонстрировало серьезную подготовленность горбачевской группировки. Дело было сделано.
Один из ближайших соратников Горбачева на первом этапе, Николай Рыжков, вспоминал: «Это была, как я считаю, важная личная победа Егора Лигачева, заранее проговорившего все варианты едва ли не со всеми, кому предстояло поднять руку — за или против — нашего лидера»{418}.
12 марта, теперь уже на пленуме ЦК, снова первым выступил Громыко.
«Его небольшое выступление с рекомендацией М.С. Горбачеву было эмоциональным, энергичным и для того времени новаторским, проникнутым чувством глубокой личной симпатии к человеку, которого ему было поручено представить пленуму. Оно было хорошо встречено участниками заседания. Однако если попытаться проанализировать речь А. А. Громыко в содержательном плане, то легко видятся ее слабые стороны. Всего четыре строки занял рассказ об “огромном опыте партийной работы” кандидата: вначале в масштабе края, а потом здесь, в центре, в Центральном Комитете, сначала секретарем, потом членом Политбюро. Он вел Секретариат, как известно. Он председательствовал также на заседаниях Политбюро в отсутствие Константина Устиновича Черненко. Вот, собственно, и все. Обращает на себя внимание, что оратор не счел возможным обмолвиться хотя бы словом о той сфере деятельности М.С. Горбачева, которой тот посвятил почти все свои трудовые годы, а именно — о его деятельности по руководству сельским хозяйством. Также ни слова не было сказано о тех конкретных результатах, которых добивался кандидат в лидеры партии и страны на тех участках, которые ему довелось возглавлять.