Я резко дернулся, и меня накрыла вспышка боли. Но хуже того, я не мог пошевелиться. Скрипя зубами, завертел головой, чтобы понять, почему руки-ноги не двигаются. Оказалось, что я был привязан к каменному столу, на котором, собственно, и лежал. Причем лежал, в чем мать родила.
— «Теперь понятно, почему так холодно».
Любое маломальское движение отдавалось ноющей болью в районе живота, и я слегка приподнял голову, чтобы взглянуть, в чем проблема.
— «А, ну точно. Меня же пырнули», — всплыл в памяти момент, когда убийца вонзил в меня кинжал.
Кто бы ни дал мне отбросить коньки, сделал он это самым варварским из возможных способов — прижег рану огнем или каленым железом. Как говорится, лишь бы не сдох. И все равно я им безмерно благодарен.
Чуть ниже одиннадцатого ложного ребра с правой стороны грудины, отчетливо выделяясь на бледной белой коже, алела полоска с засохшей кровью по краям и коричнево-желтым свежим коростом внутри.
Насколько позволяли путы, я приподнялся и, превозмогая боль, осмотрел комнату. Каменный потолок, каменные стены, каменная мебель. Все здесь было сделано из камня.
— Значит выжил-таки, да? — удивился я, заметив лежащего на соседней койке обмотанного пожелтевшими тряпками мужчину, благоухающего чарующим ароматом горелой плоти.
Узнал я в нем убийцу благодаря остроносым ботинкам с серебряной каймой на носках. Да и многих ли прожаривают до хрустящей корочки, с ожогами, характерными для такого заклинания, как Кольцо Огня?
Кроме нас двоих в комнате никого не было. Благо, чтобы сотворить заклинание мне не требовалось складывать печать. Еще не решив, что сделаю раньше — добью соседа по койке или освобожусь, я активировал умение и…. Ничего не произошло.
— Что за черт?!
Я пробовал снова и снова. Но как бы ни старался, все безрезультатно. Перед глазами, сменяя друг друга, всплывали однотипные системные сообщения:
Активация умения невозможна. Попробуйте позже.
Активация умения невозможна. Попробуйте позже.
Активация умения невозможна. Попробуйте позже.
…
Прошло пять минут, десять, пятнадцать. Жуть как хотелось пить. Я устал ждать, когда кто-нибудь придет, и закричал:
— Меня кто-нибудь слышит?! Эй, тюремщик!
Щелкнул замок и дверь открылась. В комнату вошел бритый наголо кряжистый мужичок в белой рясе с бултыхающим при ходьбе отвислым животом. И хотя умения не работали, мне все еще был доступен просмотр характеристик. Звали этого толстяка Ортонисом, и имел он 8 уровень.
Подойдя ко мне, Ортонис ни слова не сказал, сразу полез проверять рану. Сдавил пальцами края, и желтоватая жижа потекла из треснувшей корки.
— Не хорошо, — коротко заключил он.
— Ага, — согласился я. — Но не страшно. Вскройте корост и плесните пару капель исцеляющего зелья.
— Учить меня вздумал, малец? — сдвинул Ортонис брови. — Без тебя как-нибудь разберусь.
— Тогда я хотел бы другого врача, — пошутил я.
— Врача? — не понял он.
Не шутку, а слово, и я поспешил исправить свою оплошность:
— Целителя.
— Во-первых, я не целитель, — заявил он. — А во-вторых, твои желания здесь никого не волнуют.
— Хоть и знаю ответ, на всякий случай спрошу, а здесь — это где?
— Где надо, — грубо ответил Ортонис, развернулся и пошел на выход.
А я прокричал ему вслед:
— Эй, не целитель! Мне бы водички и может, позовешь кого-нибудь поразговорчивее?
— Обязательно, — не оборачиваясь, пообещал он мне и закрыл за собой дверь.
Долго ждать не пришлось. Самое большее пять минут, и дверь снова открылась. Первым вошел Ортонис с глиняным кубком в руке, следом за ним шла женщина, годам ближе к тридцати, чем к двадцати, одетая как воин.
«Алгермения, 17 уровень, принадлежности нет», — ознакомился я с характеристиками.
Ее кожаный черный доспех с металлическими вставками в жизненно важных местах скрывал все кроме лица, золотые волосы были скручены в хвост и убраны за воротник, чтобы в бою не мешались, а на поясе висел с десяток метательных ножей, зловеще отливающих синевой и длинный меч с резной рукоятью за спиной. Красивое лицо несколько портил шрам на левой щеке. Имея форму крест-накрест, он больше походил на отметину или клеймо, чем на шрам.
Ортонис уже собирался меня напоить, и я с жадностью пожирал кубок глазами, как вдруг Алгермения его остановила. Положила руку на плечо здоровяка, а когда он обернулся, безмолвно задавая вопрос, отрицательно покачала головой, и начался допрос.