Открыв ему рот, закинул туда пилюлю собственного производства, плеснул немного исцеляющего зелья. Приподняв подбородок и стимулировав глотательный рефлекс, я заставил его все проглотить.
Тем временем Лея подбежала к Лито и, опустившись рядом с ним на колени, хотела, было, помочь ему подняться, но он мягко убрал ее руку с плеча, указав на Киршти:
— Я в порядке. Помогите ему подняться и немедленно уходим.
Лея тяжело вздохнула и пошла ко мне.
— Дай ему минутку, — остановил я ее на подходе.
— У нас нет минутки, — со всей серьезностью посмотрел на меня Лито. — Скоро сюда прибудут другие пауки. Не уйдем сейчас — не уйдем уже никогда.
Я кивнул.
Киршти был слишком тяжелым для нас двоих, а Лито ничем не мог нам помочь. Он сам еле шел, опираясь на стену и тяжело дыша.
Через минуту с мелочью, как я и предсказывал, Киршти пришел в себя. Взгляд у него был еще мутным, но к счастью ногами он перебирать уже мог, чем сильно нам подсобил.
Но мы все равно двигались слишком медленно. Это понимали все, в том числе и быстро разобравшийся в ситуации Киршти, молившийся сейчас, чтобы Лито, стремясь спасти остальных, не отказался от обузы. А стрекочущие звуки позади между тем становились все ближе, чем неслабо давили нам на нервы.
«Да скажи же уже наконец, чтобы мы его бросили», — сверлил я гневным взглядом спину Лито, утирая рукавом промокшее от пота лицо.
Он постоянно оглядывался, на лице у него читалась внутренняя борьба. Лито знал, что должен сделать, но просто не мог так с ним поступить. Ведь когда-то он сам попал в похожую ситуацию, и если бы тогда его бросили на произвол судьбы….
— Потерпите. Совсем немного осталось, — в очередной раз обернувшись, заверил он нас.
«Им тоже», — обернулся и я, вглядываясь в темноту коридора.
Действие пятьдесят шестое. Конец пути
Арахниды, а судя по стрекотанию их было явно больше одного, в скором времени должны были догнать нас. Должны были, если бы не внезапно раздавшееся призывное стрекотание, которое было гораздо громче, нежели остальные, сотрясшее, казалось, всю шахту.
А издал его, этот призывный клич, их лидер — первый арахнид. Первый, потому как в прошлом он был тем самым шахтером, кто сломал стену, за которой дожидался своего часа древний демонский артефакт.
Зачарованный красотой и изяществом, ощущением небывалой мощи, исходящей от артефакта, не подозревающий об опасности шахтер дотронулся до него, чем пробудил дремавшие, копившиеся тысячи лет, могущественные чары.
Невольно он стал тем, кто обрек на участь страшнее смерти сотни своих собратьев, и сам стал его рабом навеки вечные.
Каждый день последние десять лет, первый, сильнейший арахнид, в характеристиках которого даже стояло имя бывшее именем самого артефакта, и который он никогда не выпускал из рук, приходил к барьеру и испытывал его на прочность. К этому его толкал артефакт, стремившийся вырваться на свободу и вернуться к хозяину, хоть тот и был давно уже мертв. Артефакты той эпохи имели частичку души своего хозяина и потому были полуразумны.
Шардабалейн, как именовались и артефакт, и арахнид, и сегодня пришел проверить барьер. Он сразу почувствовал в нем изменения. Барьер стал слабее, намного слабее. А значит, у него, наконец, появился шанс выбраться из этой ловушки, поработить и улучшить всех встреченных в пути живых существ и, воссоединившись с хозяином, поставить этих зарвавшихся, самодовольных богов на место.
Артефакт не мог знать, он пребывал в спячке и не ощущал течения времени, что война давным-давно закончилась, что они проиграли, лишились сил и были сброшены со своего пьедестала на бренную землю. Однако даже отсюда, сквозь барьер, артефакт ощущал демоническую силу. Пускай совсем слабо, но он ощущал ее, как и гнев, как предвкушение славной резни, которую так любит хозяин, и которую он от него перенял.
Арахнид направил белокаменный посох на барьер, который на самом деле охватывал не только вход, но и весь туннель, и по рунам, высеченным на нем, побежали черные всполохи, которые сливаясь, перерастали в молнии, собираясь на конце посоха в энергетический шар. Искрясь, он рос и ширился, пока не превысил в размерах самого арахнида.
Артефакт вложил в это заклинание столько Энергии, что хватило бы сравнять с землей целый город. Прежде подобная атака не смогла бы пробить барьер. Но не сейчас.
Черный шар сорвался с оголовья посоха и врезался в барьер. Прогремел мощный взрыв, переросший в гул, и с потолка посыпалось мелкое крошево. После недолгого сопротивления, барьер разорвало как лист бумаги, обрывки которого тут же развеялись по ветру.