Каждый год приезжая с мужем и сыном на морской курорт, в Анапу или Сочи, она погружалась в пучину тоски, глядя на знойных загорелых красавиц, горделиво совершающих свой променад.
Напрасно муж Миша клялся, что ему нравится только она, его родная бледнолицая жена, а всякие загорелые барышни это просто тьфу, смотреть не на что. Все его разговоры и уговоры на Аню не действовали. Первый день она традиционно отмечала слезами. Следующее утро начиналось с того, что она решительно вставала с кровати, готовясь повысить уровень меланина в крови на невиданную высоту.
Под лозунгом “Переплюнем Вандербильдиху”, позаимствованным у Эллочки Людоедки, она расставляла на тумбочке привезенные из дома кремы и масла для загара, после загара и для усиления загара. Через каких только знакомых и за какие деньги не доставал их Миша в Москве! Все они вместе должны были обеспечить небывалый эффект и сделать Аню похожей на загорелых моделей из затертого до дыр сотнями рук позапрошлогоднего немецкого журнала “Бурда моден”. Его привез когда-то начальник из заграничной командировки для женщин своего отдела и с тех пор они передавали его друг другу в течение двух лет. Была даже очередь на право просмотра этого журнала.
Но все эти с трудом купленные средства не помогали. Аня мазалась ими, как предлагали производители, соответственно, до или после загара, но толку не было: она либо не загорала почти совсем, либо обгорала.
Была еще категория кремов с маркировкой “вместо загара”. Этот вариант имел особенно тяжелые последствия. Со словарем переведя инструкцию на новом тюбике с кремом, обещавшую обеспечить “радикальный черный цвет”, то есть прекрасный загар каждому, кто намажется бесцветным гелем и подождет два часа, Аня последовала рекомендациям создателей этого косметического продукта.
Через несколько часов она увидела в зеркале результат. Всё ее тело и лицо (!) были покрыты коричневыми пятнами. Дело в том, что размазать крем равномерно оказалось очень сложной задачей, а проверить ровность нанесения и вовсе невозможно, так как субстанция была бесцветной. “Автозагар” не смывался ни водой, ни керосином. Были по очереди испробованы также подсолнечное масло, ацетон, водка. Пришедший с работы Миша добавил к списку растворитель для красок и бензин.
Красное от постоянного трения, слез и аллергии, возникшей на какой-то из перечисленных продуктов, Анино лицо было закрыто платочком и препровождено Мишей к врачу дерматологу. Конечно, вместе со всеми остальными частями тела. Врач, к счастью, попался душевный и выписал на неделю больничный, так что на работу в таком виде идти позориться не пришлось. Это было максимум того, чего она ждала от врача, не рассчитывать же, в самом деле, что он ее вылечит. Как говорится, больной нуждается в уходе врача: чем дальше врач уйдет, тем лучше для больного.
Сейчас под рукой не было даже сметанки, чтобы помазать обгоревшую спину. Поэтому, напялив брюки и кляня себя за неосмотрительность, Анна вслух дала обещание не ходить без одежды и стараться прикрывать от солнца лицо. Этим ей и пришлось пока удовольствоваться в надежде на то, что вечером у нее не поднимется температура, как бывало иногда раньше в подобных случаях.
Теперь предстояло исследовать местность, чтобы найти пути спасения или возможности проживания здесь в течение длительного времени, а Анна не могла исключить и такой вариант. Грела душу мысль, что где-то рядом, наверное, находится Джой. И хотя вряд ли он в состоянии помочь найти дорогу отсюда в город Сейт, с ним ей будет “роднее”.
Она боялась заблудиться в джунглях, поэтому решила делать ножом зарубки на деревьях. К вечеру она рассчитывала вернуться в пещеру, чтобы переночевать там, вблизи источника питьевой воды.
Идти по лесу было сложно, и до вечера ей не удалось продвинуться далеко. Под ногами часто попадались коряги и корни деревьев. Лианы лезли в лицо и за шиворот. Было жарко и влажно, как в бане.
Анна боялась, что если будет громко звать Джоя, то может привлечь ненужное внимание обитателей этой местности, которое грозит ей разными неприятностями. Поэтому она старалась идти тихо. Никаких живых существ, кроме встреченных ею у “нектаринового” дерева, на пути ей увидеть не удалось. Только невидимые птицы пели в высоких ветвях деревьев. Аня вытащила припасенные ранее нектарины и поела. Когда стали надвигаться сумерки, она начала по протоптанной тропе пробираться назад, к пещере. К моменту, когда по южному внезапно опустилась ночь, Анна была уже “дома”. За день вдоволь нагулявшись по тропическому лесу, она быстро уснула.
На следующий день Анна решила предпринять новую вылазку и продвинуться вперед дальше, чем накануне. В этот раз она наткнулась на болото с пиявками, которые, прежде чем она заметила это, присосались к ее ногам. Она в который раз удивилась схожести мира, в который ей довелось попасть, и своего привычного. Уже обойдя болото, она взглянула вниз и в ужасе увидела, что кожа ниже щиколоток была вся усеяна присосавшимися гадами, на глазах раздувающимися от крови. Единственное, чем эти противные существа отличались от земных пиявок, была окраска и наличие двух небольших выпуклостей на голове, чем они сильно напоминала слизняков. Мысли о том, что такая гирудотерапия полезна, не помогли. Плача от отвращения и жалости к себе, она с отчаянием пыталась избавиться от мерзких тварей, отдирая от себя их скользкие длинные тельца. Из ранок долго не переставала течь кровь, а некоторых пиявок не удалось оторвать целиком и их оторванные части оставались на ногах до тех пор, пока Анна, усевшись под деревом уже вдалеке от проклятого болота, не соскребла их методично куском коры.
В дороге Анне несколько раз встретились существа, похожие на обезьян. Средних размеров с рыжевато-серой шерстью и смешными выразительными мордами раскачивались на ветвях деревьев над ее головой, иногда спускаясь ниже и с любопытством разглядывая ее. Видимо, человека они не боялись, а может, и не видели людей раньше. Близко к Ане они не подходили. Громкими визгливыми криками они общались со своими сородичами. Эти же крики Аня слышала рядом со “своей” пещерой, в первый день пребывания здесь, но самих животных тогда не было видно.
Нектариновый рацион ей удалось разнообразить фруктом с мякотью ярко-оранжевого цвета, очень сочной и вкусной. Она наткнулась на него случайно, увидела, как его ели “обезьяны”, и решила попробовать тоже. Нектарины страшно надоели уже за два дня. Она с опасением и не сразу попробовала маленький кусочек нового фрукта, через некоторое время откусила еще, и наконец, через несколько часов доела весь фрукт, с облегчением решив, что аллергия у нее была только на манго, а на местные фрукты она не распространяется. Новый фрукт по вкусу напоминал земную папайю, только он отдавал еще и каким-то странноватым мятным привкусом, что не только не портило его, но и добавляло некоторую изюминку.
К вечеру она опять вернулась к пещере и переночевала там. Так продолжалось и на следующий день, и потом. Испугавшись, что одичает здесь и потеряет счет времени, Аня по памятному примеру Робинзона Крузо начала делать зарубки на стволе большого дерева, росшего рядом с пещерой, чтобы считать дни, проведенные на острове.
Да, это был остров. Ане удалось это окончательно установить на тринадцатый день пребывания здесь, когда она убедилась, что этот клочок суши со всех сторон окружает море.
С одной стороны острова за морем виднелась земля, отделенная проливом. Он был настолько широк, что переплыть его нечего было и рассчитывать. Сделать лодку с помощью одного ножа ей бы не удалось, а плавать она не умела. Так что оставалось жить здесь и надеяться на чудесное спасение.
Особенно расстраивало ее то, что Джоя ей так и не удалось встретить. Куда он мог подеваться отсюда, гадала Анна. Неужели переплыл пролив и перебрался на соседний остров или континент? Лошади ведь хорошо плавают. А вдруг он погиб, свалившись со скал?! Обо всем этом она рассуждала вслух, чтобы не разучиться разговаривать и не пугаться потом звука собственного голоса. “Потом” включало в себя возвращение к людям, на которое Анна твердо рассчитывала. Москва казалась ей сейчас нереальным городом-фантомом. Существует ли он где-то в мире, нет ли, было уже неизвестно.