Лестница опущена в подземелье, я первым спустился туда. Вопреки моим ожиданиям воздух в разбойничьем схроне чистый, не застоявшийся: видимо имеется какая-то система вентиляции. На грубых нарах увидел тело. Человек на нарах лежал неподвижно, только следил за мной глазами. На лице была написана тревога и отчаяние, его нужно было срочно успокоить.
— Уважаемый господин, извините, не знаю вашего имени и звания, не беспокойтесь. Мы солдаты только что разорившие разбойничий притон, и теперь пришли к вам на помощь. Вы можете говорить?
— Да, могу, — слабым голосом отвечает человек.
— Будьте любезны сообщить, как вас зовут?
— Барон Арнштадт Иван Карлович, чиновник по особым поручениям при генерал-губернаторе Малороссии.
— Как вы себя чувствуете, ваше сиятельство?
— Ты перепутал, братец, я не сиятельство. К барону надлежит обращаться «ваше благородие».
Вот ведь… Лежит, не может пошевелиться, а гонор показывает.
— Извините, ваше благородие, как вы себя чувствуете? Нужно поднимать вас через люк, и тут как бы не повредить.
— Понимаю. У меня сломана правая нога, и кажется сломаны рёбра.
— Вам придётся потерпеть, ваше благородие, поскольку поднимать вас придётся на верёвке.
— Потерплю. Однако я чувствую, что силы меня покидают, потому прошу передать своему командиру, чтобы тот известил полицию… — барон замолк и прикрыл глаза, потом собрался с силами и продолжил. — Разбойники требовали от меня, чтобы я написал своим родным письмо. Они желали получить за меня выкуп. Я отказался, поскольку уверен, что после получения выкупа они бы меня убили. У меня есть подозрение, что я не первый, кто похищен негодяями с целью получения якобы выкупа. Пусть полиция… — барон замолк впав в обморочное состояние.
— Ну-ка, ребята! — скомандовал я – оторвите от чего-нибудь дощечку!
Хрясь! И кто-то из моих бойцов сунул мне в руки кусок доски длиной сантиметров семьдесят.
— Такая пойдёт?
— То, что нужно!
Из доски и верёвки сладили что-то вроде верёвочных качелей, усадили на них барона. Подали верёвки наверх, и солдаты осторожно вытянули тело на поверхность и бережно уложили на сено.
— Булгаков! — окликнул меня поручик.
— Слушаю, ваше благородие!
— Ты поговорил с ним? Докладывай что услышал мне и полиции.
К нам подошел мужчина в полицейском мундире
— Господин сообщил, что он барон Иван Карлович Арнштадт, чиновник по особым поручениям при генерал-губернаторе Малороссии.
— Крайне любопытно. А чего же от него хотели разбойники? — спросил поручик.
Полицейский молчал: допрашивать солдата он не имел права. Впрочем, офицер и сам задаст нужные вопросы.
— Разбойники требовали от его благородия выкуп, после чего обещали отпустить. Но его благородие писать письмо родным отказался, поскольку понял, что после получения денег его убьют. И ещё: господин барон просил передать, что он имеет твёрдое подозрение, что он не первый, кого захватили в заложники с целью выкупа.
— А ты, Юрий, что сам что думаешь по сему поводу?
— Я полагаю, что господин барон прав, и нужно любыми способами выпытать из разбойников где тела убитых ими путешественников.
— Я тоже так думаю, — кивнул поручик. — Иди, озаботься обедом для подразделения, мы остановимся на днёвку в постоялом дворе. А следственные действия пусть проводят уполномоченные на то люди.
Уже отходя, я услышал как поручик спросил полицейского:
— Мои люди не помешают вам?
— Нисколько, господин поручик! Наоборот помогут в части охраны места преступления.
Глава 4
Дальнейший наш путь не был омрачён никакими происшествиями достойными упоминания, и двадцатого августа тысяча семьсот семьдесят четвёртого года, менее чем через три месяца после отбытия из Обояни, наш маленький отряд безо всякой торжественности прибыл на мызу Линна[8], где находился штаб нашего полка. Поручик Ливин скомандовал нам строиться в две шеренги, а сам нырнул в дверь избы, в которой квартировал наш полковой командир. Спустя минуту мы выстроились, я как всегда во главе своих рекрут на правом фланге. И то сказать: остальные рекруты были одеты кто во что горазд, разве что во главе десятков стояли одетые в форменные мундиры и вооружённые солдаты. Зато мы были безоружными.
Гришка как обычно выступил представителем «обчества»:
— Барич, долгонько мы будем тут стоять? — прошептал он тактично тронув за локоть.
— Сколько-то простоим. Видимо командир слушает доклад его благородия, а заодно проверяет нашу выдержку.