— А, Миллиметр! Салют! — приветствовали его настройщики. — Заблудился, что ли?
Миллиметр с деловым видом оглядел гогочущую компанию и подошел к Филиппу.
— Ты, что ли, новый отэкашник?.
— Ну, я, — ответил Филипп, сдерживая улыбку.
К этому человеку удивительно шло прозвище Миллиметр.
— Пошли, что ли… Виктор Алексеевич сказал, что ты будешь принимать ПОА, — торопливо проговорил он, то и дело озираясь.
Чувствовалось, он не любит эту комнату, где его встречали издевательским прозвищем.
— Моё фамилие Воробьев. Я мастер. Вот.
— Не «моё», а «моя». Столько лет живешь в Ленинграде и не можешь научиться правильно разговаривать! — задиристо проговорил Рябчиков.
— Не твое дело. Собрались тут рвачи всякие! Наряды только закрывать любите. Прохиндеи!
«Прохиндеи» дружно взвыли. Воробьев юркнул в дверь и поманил Филиппа. Филипп вышел.
— Не дай бог иметь такую бригаду на своем участке. И как с ними их мастер справляется?! — частил Воробьев, искоса поглядывая на Филиппа. — Так вот. Мы в этих ПОА все исправили. Отсекатель и вибратор. В общем, все.
Филипп с трудом узнал цех, покинутый несколько минут назад. Нет, это уже была не тихая заводь аквариума, наполненного сиреневой водой.
Скрип, стук, смех, звон, вспышки… Множество рук, мелькающих в воздухе; множество рук, снующих по верстакам; множество рук, держащих детали: хромированные, анодированные, дюралевые, латунные, из оргстекла…
Люди за верстаками похожи на бойцов в траншеях. Ряд за рядом, ряд за рядом. Одни одновременно встают. Другие одновременно садятся. Третьи нагибаются, выпрямляются; прохаживаются между верстаками.
Мешанина звуков, пятна света, запахи металлов, краски, кремния, табака. И над всем этим — песенка Буратино из детской радиопередачи…
Филипп двинулся за Воробьевым по узкому коридорчику между верстаками. Они пересекли цех.
У стены сидел худощавый парень. Перед ним на верстаке стоял прибор, окрашенный в серый молотковый цвет, с желто-красной табличкой: «Внимание! Радиоактивность!» Сквозь квадратное отверстие на верхней крышке прибора виднелась часть бункера, наполненного зеленоватой породой. Порода слегка подрагивала и уменьшалась в объеме — она просыпалась вовнутрь прибора.
— Вот он, мучитель, — проговорил Воробьев, присаживаясь на стул. — Принимай! Комплектация в порядке.
«Чертов Миллиметр, — подумал Филипп, — и главное, глаз не спускает. Как же его принимать? На вкус, что ли, попробовать?»
«Это очень хорошо. Даже очень хорошо-о-о!» — писклявил Буратино.
«Еще минута молчания, — Миллиметр поймет, что я олух в этих вопросах, и, конечно, воспользуется такой ситуацией», — думал Филипп.
— Слушайте, — заговорил худощавый парень. — Простите, я не знаю вашего имени.
— Филипп.
— А меня — Коля. Прибор этот новый. Только внедряется. Я могу дать вам чертежи. Посмотрите, тогда и принимайте.
Коля улыбнулся. Филипп тоже улыбнулся. Улыбнулся и Воробьев. Дальше водить друг друга за нос не было смысла.
«У Миллиметра симпатичная улыбка», — подумал Филипп, взяв в руки альбом с чертежами.
— Хотите, я расскажу вам принцип работы? — проговорил Коля. — Тогда легче будет разбираться в чертежах.
— Идет! — ответил Филипп и сел перед прибором.
— ПОА — это значит полевой обогатитель алмазов… Прибор лабораторный. В бункер засыпается раздробленная порода — кимберлит, содержащая алмазы. Задача прибора — отделить от кимберлита крупинки алмаза. Для этого порода подвергается облучению. А под действием радиации алмазы начинают светиться. И только алмазы — такая уж у них привычка… А дальше сплошная механика. Светящиеся алмазы воздействуют на фотоэлементы, срабатывает отсекатель — и алмаз попадает в копилку. Ясно?
— Ну, как в метро, когда опускаешь пятак, — пояснил Миллиметр.
Филипп кивнул.
— Значит, сейчас в приборе находится источник радиации?
— Нет. К сожалению, с изотопом прибор можно опробовать только на месте работ, а не у нас на заводе. Умненькие инструкции.
— Так что же заставляет светиться эти алмазы?
— Алмазы?! Я их и в глаза не видал. Мы забрасываем в пустую породу обыкновенный рис. А чтобы сработал фотоэлемент, рис покрываем фосфором. Доходит? Фосфор-то светится самостоятельно, и никаких тебе облучений не требуется. Ведь нам главное что?
— Мне главное, чтобы механическая часть была в порядке, — важно произнес Миллиметр.
— Тебе главное, чтобы ОТК пропустил, — пошутил Коля. — Главное — проверить, как срабатывает механическая часть под действием светового импульса. Не имеет значения для нас, фосфор это или облученный алмаз…