Радж долго пил воду, смаковал ее, а мысли, тяжелые и мучительные, картины детства переполняли голову. Вода сегодня почему-то казалась более горькой и соленой. Может, это примешивались к ней его слезы?
Вылил остатки воды полукругом возле себя, повесил кружку на колок. Ну, вот и все… Прощай, Биргус, навсегда… Хотя нет, немного еще побудет, посидит на лавочке из бамбуковых палок, полюбуется огоньками светлячков. Может, утихнет боль в сердце, перестанет поджимать за грудиною.
На этой лавочке всегда отдыхали женщины перед тем, как взвалить на себя груз, нести домой воду. Сюда и молодежь приходит гулять, особенно влюбленные. Много лет, поколение за поколением.
«Ну — все… Вставай, Радж!» — приказал он себе. И встал, резко повернувшись к зарослям. Пошел напрямик, ориентируясь по луне. Туда, на берег лагуны, где лагерь американцев. Что там сейчас делается? Куда они девали убитых Япа и Рату?
Из-за последних кустов вышел осторожно, то и дело замирая на месте, напрягая слух и зрение.
Храпят американцы в палатках, не слышно и шагов часового.
Бесшумно, как тень, перемахнул Радж к прикрытым брезентом ящикам. Зашел от воды, чтоб нельзя было заметить его со стороны палаток. И увидел: к крайнему ящику прислонена резиновая лодка. Весел не видать ни возле лодки, ни под лодкою. Радж поворошил ногою песок — нет и в песке. «Ну — ничего, найдем замену… Они у нас Биргус отобрали, родину. Если я лодку „займу“ — мелочь для них…»
Крадучись, дошел до того места, где с вечера стоял часовой и где произошла трагедия. Трупов бомо и Раты уже не было тут, даже кровавые пятна присыпаны песком, остались только следы босых ног. А-а, вот он, часовой… Сидит, опершись руками на автомат, опустил голову на грудь. Не тот, наверно, которому пырнул ножом под бок… И этого вояку можно было бы прирезать, забрать автомат… А потом поджечь все… Раджа даже затрясло от ярости, едва сдержался. Что тогда будет с сельчанами? Могут расправиться со всеми, и никакого суда на пришельцев не найдешь.
Осторожно пошел обратно, потом — вдоль прибоя.
Кто ищет, тот находит: вон качается на волнах какой-то обломок доски. Можно его использовать вместо весла. А вон и банка — сгодится выливать воду…
Снял с себя белую тенниску, чтоб не так светила в темноте, медленно оттолкнулся от берега…
2Жители Биргуса, да и не только биргусовцы, называли морем все, что было между островами архипелага или поблизости от них. Весь остальной водный простор, размеры которого трудно было даже мысленно представить себе, назывался океаном. Даже не Индийским — просто океаном, и конец. Где-то на востоке, больше чем за три тысячи километров, Суматра и Ява, это уже Индонезия — самые близкие соседи. А на север и запад, где Индия и Шри Ланка еще больше этих тысяч километров, — вода, вода и вода. А как же велик весь мир, конца и края ему нет!.. Какие огромные есть материки, а еще большие — океаны. И надо же, чтоб свет клином сошелся на их Биргусе, чтоб как раз на него упал ненасытный глаз янки! Разве Радж не читает газет? Читает. И местную «Фридом» — «Свободу», — горький смех с этой свободой, и те, что забывают туристы — английские, американские, французские, немецкие, австралийские. Была в одной газете карта-схема, весь мир покрыли американцы своими базами, на все материки и океаны протянулись их лапы. Ближе других к Биргусу, ко всему архипелагу — база на острове Диего-Гарсия в архипелаге Чагос.
Мысли Раджа шли по кругу: то думал о Биргусе и Рае, обо всем архипелаге Веселом, то о своей работе, о дельфинарии…
Обломок доски неудобный, шершавый, по-людски не возьмешься за него, не наляжешь как следует. А лодка чересчур широка, надо склоняться то к одному борту, чтоб достать до воды, то к другому.
Все чаще перекидывал доску в левую руку, чтоб выровнять ход лодки, плыть прямо на восток, на зарево Рая. После каждого гребка вспыхивают мириады светлых фосфорических искринок. Серебристые следы завихрений не сразу блекнут, долго еще светятся на воде, будто прошло тут громадное сказочное животное. Длинный и широкий фантастический след остается за кормой лодки. Радж знал, что это вспыхивают и светятся малюсенькие рачки и всякие другие существа микроскопических размеров. И все же ему хотелось верить во что-то сказочное.
Вечная красота вечного моря-океана…
А под водою ночью Радж еще не был — только перед самыми сумерками, и то потому, что припозднился вернуться на берег.