— Но у нас в доме были муравьи и осы, и они прогнали их.
— Может, они их и прогнали. Но это не было, я уверен, проявлением доброй воли. С их стороны это не было попыткой сблизиться с человеком, на чьей планете им случилось найти прибежище, или разбить лагерь, или захватить плацдарм — называйте это как хотите. Я сильно сомневаюсь, что они вообще осознают ваше присутствие, разве что вы им кажетесь таинственным и непонятным чудовищем, которым пока нет времени заняться. Да, они убили насекомых, но для них это было действие, совершенное на уровне, сходном с их собственным. Насекомые могли просто путаться у них под ногами, или они увидели в них возможную угрозу или помеху.
— Но даже если так, мы все равно можем использовать их, — нетерпеливо сказал я, — чтобы контролировать численность насекомых-паразитов или переносчиков инфекции.
— А можем ли? Что заставило вас так подумать? Ведь это будут не только паразиты, а все насекомые вообще. Согласитесь ли вы лишить растения тех, кто их опыляет?
— Возможно, вы и правы, — согласился я. — Но не станете же вы утверждать, что нам следует бояться жуков, пусть даже кристаллических? Даже если они и станут опасны, мы сможем найти способ справиться с ними.
— Я сидел тут, думал и пытался во всем разобраться, — сказал Добби, — и мне пришло в голову, что здесь мы, возможно, имеем дело с социальной концепцией, которую еще не встречали на своей планете. Я убежден, что жуки обязательно должны действовать по принципу коллективного разума. Мы имеем дело не с каждым поодиночке и не со всем их числом, а с неким целым, неким единым разумом и единым выражением целей и средств.
— Если вы действительно считаете их опасными, то что же нам делать?
— У меня есть наковальня и молоток.
— Бросьте шутить, Добби.
— Вы правы. Это не предмет для шуток и даже для молотка с наковальней. Мое лучшее предложение заключается в том, что всю округу следует эвакуировать и сбросить сюда атомную бомбу.
Я увидел, что по дорожке сломя голову несется Билли.
— Папа! — вопил он. — Папа!
— Успокойся, — сказал я, сжав его руку. — В чем дело?
— Кто-то ломает мебель, — выпалил Билли, — и потом выбрасывает ее на улицу.
— Постой, ты в этом уверен?
— Сам видел! — вопил Билли. — Боже, что мама скажет?!
Я не стал мешкать и со всех ног помчался к дому. За мной по пятам топал Билли, замыкал цепочку Добби, бакенбарды которого тряслись, как козлиная борода.
Дверь в кухню была открыта, словно кто-то распахнул ее пинком, а на улице возле ступенек валялась куча мятой ткани и обломков разломанных стульев.
Я взлетел на крыльцо одним прыжком. Но, оказавшись у двери, я увидел летящую в меня кучу обломков и отскочил в сторону. Сплющенное и искореженное кресло, кувыркаясь, вылетело в дверь и приземлилось на кучу хлама.
К этому моменту я успел хорошо разозлиться. Я наклонился и выудил из кучи ножку стула. Ухватив ее покрепче, я бросился через кухню в комнату. Дубинку я уже держал наготове, словно видел того, на кого хотел ее обрушить.
Но в комнате никого не было. Холодильник снова стоял в центре, а вокруг него громоздилась куча кастрюль и сковородок. Из нее под дикими углами торчали пружины от бывшего кресла, а по ковру были рассыпаны болты, гайки, гвозди и несколько кусков проволоки.
Я услышал за спиной странное потрескивание и быстро обернулся на звук.
В углу медленно, умело и любовно разбиралось на части мое любимое кресло. Обивочные гвозди плавно вылезали из своих гнезд и падали на пол, тихонько позвякивая. Пока я смотрел, на пол упал болт, у кресла отвалилась ножка, и оно опрокинулось. Гвозди продолжали вылезать.
Наблюдая эту картину, я почувствовал, как моя ярость медленно испаряется, а ее место занимает страх. Я похолодел, по спине пробежали мурашки.
Я начал потихоньку выбираться на улицу. Я не решился повернуться спиной к комнате, поэтому аккуратно пятился, держа дубинку наготове.
Наткнувшись на что-то, я взвизгнул, резко обернулся и замахнулся ножкой стула.
Это был Добби. Я вовремя остановил руку.
— Рэндолл, — спокойно сказал Добби, — это снова ваши жуки.
Он указал на потолок. Я поднял голову. Потолок был покрыт сплошным слоем золотистых спинок.
Иллюстрация НАДЕЖДА БАЛЬЖАК