— Что с тобой произошло? Когда ты лишился руки? — Начала живо интересоваться девушка, однако чем дальше, тем сильнее в этом волнении проступало ещё что-то. Её взгляд был всё более мрачным, и он заметил, как она малость сменила баланс, а наконечник её копья слегка сместился, да и переместила она руку поудобнее. Так, чтобы в случае чего сделать выпад.
Впрочем, чему тут удивляться? Эта ночь любого заставит предполагать во всяком встречном врага.
— Я отрубил её, когда нас поймали. — Ответил Сегель скупо, но честно. Ей же незачем знать причины этого действия. Как любому другому человеку. — Я думал, ты мертва, как и все остальные.
— Меня пощадили. За кое-какую услугу. — Не менее скупо ответила девушка. — Когда я узнала, что ты сделал, я захотела самолично тебе свернуть шею. Это ведь было подло. Мы столько прошли вместе. Мы были, как семья. Как ты посмел?
Сегель теперь уже и сам перехватил клинок удобнее, не меняя стойки. Он всё ещё чувствовал пульсацию в другом магическом клинке. Кажется, она стала даже чаще. Что это значит? Но что важнее: чего хочет старая знакомая? Уж ни его ли смерти?
— Значит, ты пришла мне мстить?
Сиола смерила его задумчивым взглядом, явно взвешивая свои мысли, и тяжело выдохнула, приняв, наконец, решение. По её виду, ей было очень нелегко справиться с сомнениями.
— Если бы пришла за твоей жизнью, я бы могла просто помочь твари, — она ткнула в сторону отрубленной головы, — а не вести с тобой беседы здесь, верно? Вера не позволяет мне тебя просто так убить, пусть у меня и родятся такие мысли, и от них очень тяжело избавиться. Зачем ты вернулся? Зачем ты продолжаешь нести своё проклятие сюда, в Гротенберг?
— Я пришёл за своей сестрой. — Ответил он. — И ничего более, но меня предупредили, что здесь творится что-то странное, поэтому я вообще не планировал покидать трактир до утра, а уже утром отправиться на поиски. Если бы не твоё приглашение...
Девушка оглядела его ещё внимательнее, и покачала головой, убирая копьё в заспинный крепёж. Она не поверила ему. Он видел это в её мрачном выражении лица.
— Да, здесь и впрямь стало опаснее, чем раньше. Твоя родня, вроде бы, живёт всё в том же доме, по ту сторону реки? — Наёмник неопределённо качнул головой. — Что ж, после церемонии расспрошу сестёр и братьев об этом.
Он хотел спросить о том, что ещё за церемония, но произнёс уклончивое:
— Что за одежда на тебе? — Сегель выдохнул, убирая клинок в ножны, и запахиваясь плащом поплотнее. Холодный ветер подул с моря, неся отдалённый запах соли, гнилой рыбы, тлена и разложения. А ещё стало мутить от слащавой примеси дымного огня и горящей плоти. Наёмник бросил снова взгляд на груду тел, но голос девушки вновь отвлёк его от мыслей.
— Ах это… — девушка оглядела себя, и явно поморщилась, заостряя внимание на кровавых пятнах, — я теперь принадлежу ордену Литании. Ты ведь не застал его зарождение, это было через несколько лет после того, как ты сбежал. Пойдём. — Сиола махнула рукой, закованной в латную перчатку, показывая следовать за ней. Она всё ещё была напряжена, и он сам тоже, несмотря на попытки девушки вести лёгкий разговор, как будто они всё те же друзья.
Странно, они были так долго напарниками, друзьями, и он уже всех их похоронил, и долго скорбел по ним. Одна из немногих ценных вещей в его тогда жалкой жизни – память о товарищах. Они были во многом ближе ему, чем семья. Они знали его, настоящего, со всеми грешками и недостатками. Принимали таким, каков он есть. Настоящие товарищи, которые выручали из любых бед. Что же, боль в душе возникла снова, словно кто-то вспорол старую рану.
Меж тем воительница вновь заговорила.
— Болезнь возникла через три года после того заказа — будь он проклят — и один учёный в Академии, стал искать лекарство.
Из парка они прошли в церковный дворик, и Сегель оторопел на мгновенье, замедляясь с каждым шагом. Он ощутил, как на его плечи опустились тяжёлые руки, и в душе словно стало дурно, будто невидимка выворачивал её наизнанку, ему стало тошно от самого себя, и от того, что он делал когда-то.
Сегель покачнулся.
Мир поплыл, и он схватился за голову. К горлу подкатила волна тошноты. Это точно от того, что он теперь связан с Вакантом, понял сразу наёмник. Только всё это — наваждение, которое нужно прогнать.