— Жуть какая. — Покачал головой Риордан.
— А капитан стражи, значит, решился не поднимать боя. — Заключил наёмник. — Ладно, уж, веди. Посмотрим, откуда такой дотошный посыльный взялся...
На самом деле, это было уже далеко не первое послание из старого города, но обычно посыльных не задерживали у ворот. У Сегеля кольнуло сердце. Пора бы разобраться с тем, что происходит. Быть может, наконец, он прощён за прошлое? Нет, было бы просто глупо надеяться на это. Тяжесть на душе о себе напомнила снова, когда он увидел очередной чёрный конверт с посланием.
1
Акт I
1
Закат в старом городе
Трактир «Обжигающее пламя». Гротенберг
Солнце уже близилось к закату, когда путник вошёл в трактир. Чистое, ухоженное здание, сейчас было полупустым. Сегель осматривался вокруг. Никого. Только пожилой хозяин натирает стойку, излишне механично, как ему показалось. Похоже, тут уже несколько дней никого не было. Наверное, неудивительно, потому как город пустовал выглядел опустевшим.
Подавив вздох, оставалось идти прямиком к мужчине. Его лицо ему казалось смутно знакомым. Странник пытался выудить образ и имя из прошлого, но воспоминания не хотели поддаваться ему. Может, много лет назад они уже встречались? Тогда где? Был ли он из какой-то банды, орудовавшей здесь, или же просто торговцем? Или так же, как сейчас, трактирщиком, и он видел его мельком, когда странник влетал в это заведение — хотя вот его он как раз не помнил — с товарищами, когда удавалось провернуть удачное дельце, чтобы пропустить по стаканчику.
Воспоминания, воспоминания, воспоминания – это теперь просто размытые образы и смазанные картинки прежней жизни. Отчего-то, даже дома по пути казались ему незнакомыми, хотя времени-то прошло не так уж и много – всего-то лет пятнадцать или чуть меньше?.. Наверное, многие из прежних знакомых могли, так же как и он, куда-то переехать. А старики… старики перекочевать на кладбище. Жизнь она такая, рано или поздно имеет свойство заканчиваться.
Но размышлять о последнем исходе Сегель не хотел. Или... в его душе мелькнула глубокая подавляемая многими годами боль и печаль, но прислушиваться к ним он не хотел. Не сейчас.
- Что надо? – грубо спросил хозяин, отчего-то воровато озираясь по сторонам.
Чужаков этот город никогда не любил. А он теперь, выходит…
— Хочу снять комнату на ночь. — Блекло и безжизненно бросил Сегель, всё ещё борясь с пустотой в душе, и укладывая золотой на стойку. Лучше не забивать голову этими мыслями — от них она только начинает болеть. Трактирщик поднял на него «рыбьи» — уж настолько они были выпуклы, что сейчас, казалось, вывалятся из орбит — глаза, и сгрёб монету со стойки, бегло оценив то, что это подлинное золото.
— Вероятно, господин не осведомлён, что в эту ночь надобно затаиться, а такое «людное» — Он сдавленно «хрюкнул», оценив иронию своих слов, и взгляд прошёлся по пустому помещению, — место — первое, куда ломанутся прокажённые, стоит им понять, что тут есть кто-то из живых. В особенности, чужаки, вроде тебя, их привлекают. — Голос его был прокуренным и скрипучим, как старая обветшалая дверь. — Но вот, — на стол шумно упал ключ, и, вынув руку из-под плаща, Сегель забрал его, а следом и несколько серебряков, которые остались для сдачи. — Если вам чего понадобится для выживания, мы, быть может, и сможем договориться. Последнее время я заключаю неплохие сделки и могу предоставить хорошие скидки.
— У меня есть оружие. — Покачал головой мужчина. «Рыба» окатил его задумчивым взглядом, скользя по шинели. Сегель знал: он не выглядит внушительно. У него были чёрные вьющиеся кудри, прикрывающие голову до середины шеи. И если бы их не прижимала потёртая треуголка, то вид был бы весьма легкомысленный, ребяческий. Никто и никогда не давал парню его настоящих тридцати лет – так, максимально девятнадцать-двадцать. Это всегда заставляло незнакомцев относиться к нему с известной долей скепсиса и недоверия, что злило и заставляло добавлять себе жизненного опыта с помощью деталей, если уж доказать мастерство бойца можно было лишь оружием. Поэтому ворот его походного плаща был высоко поднят, а шарф в складках поднимался к носу — всё это прекрасно закрывало нижнюю половину лица, а другая половина представляла собой потускневшие серые большие глаза, с тёмными кругами под ними — последствия ночных кошмаров. Острые скулы только подчёркивали худобу лица.