Затем пришли кошмары. Видения старого города, и с вершины дворца, наблюдающего за огнём, разливающимся по городу, человека в тёмной мантии и в капюшоне, наброшенном на голову. Он говорил ему: «пришло время платить по долгам, Ривгольд». И как последний штрих на его истощённых кошмарами нервах, каким ни один травяной отвар уже не помогал, — письмо. Сначала одно, от сестры, каким-то образом выведавшей его адрес, справляющейся о том, как его дела; а потом другое: с просьбой приехать, навестить.
Сначала он решил, что это мошенники, каким-то образом выведавшие его подноготную, и решившие порушить его планы подняться в звании. Потом новые письма стали изобиловать личными подробностями, которые случайный мошенник уж явно бы никак не смог выведать.
Сегель корчился от боли, полулежа на кровати, пока не скатился на пол от очередного спазма. Он стоял на коленях перед койкой, хрипло и тяжело дыша в чистое покрывало, неожиданно пахнущее фиалками и миндальным маслом. Затем боль отступила, приглушилась. Измученный этим приступом мужчина кое-как поднялся на ноги, цепляясь за мебель. Шум в голове, песня — это новое, что он услышал. Чужая песня, не такая как раньше, но было в ней что-то отдалённо знакомое. Она походила на колыбельную, и одновременно на музыкальную шкатулку, и чем-то отличалась от них.
Сегель снова рухнул на колени, будто сбитый ударом невидимки, зарылся головой в покрывало, запах которого стал терпким и удушающе сильным. Он забился, срывая плотную ткань с лица, в попытке вдохнуть полной грудью, и сдавленно вскрикнул от режущего разум песнопения. Пытаясь заглушить певца, услышать что-то, кроме песни, в которой не было различимых слов, готов был рвать зубами на себе одежду. Всё вокруг стало вдруг вязким, и мерзким. Ему чудилось, что его руки, скрытые перчатками, в крови по локоть, что он чувствует этот едкий смрад трупов вокруг. На это правая рука, словно снова вспыхнула огнём, напоминая о старой ране.
И это, как ни странно, несколько привело его в себя, скинув марево бреда, хотя песня всё ещё давлела над сознанием, но уже не глушила его.
А потом Сегель услышал шаги. Они прорвались через мелодию, но не просто прорвались, а следовали ей в такт. Это в коридоре кто-то размеренно шёл, напевая один мотив. Он совпадал с музыкой в его голове. Медленно, мыча, тянул ноту, словно погребальную песнь, и остановился напротив комнаты. Сегель повернул голову к входу, и посмотрел на то, как открывается дверь. За ней он увидел, как долговязая фигура в походном плаще на мгновение замерла, а потом направилась мимо комнаты, легко махнув, будто бы приглашая следовать за собой.
— Ты действительно думал, что сможешь отпустить прошлое, похоронить его в своем подсознании? — Раздался голос в его голове, но боль удивительным образом вновь отступила. Сегель поднялся на ноги, в замешательстве глядя в коридор. Свет лампы удалялся, и он задумался, не последовать ли за ним? Этот голос казался ему смутно знакомым. Он точно его слышал раньше. Когда? Где? Память не давала никаких подсказок.
Нет, он знал, что прошлое не отпустит его так легко. Однако пришёл именно за тем, чтобы с ним развязаться. Значит, стоит идти до конца.
Сегель нащупал на поясе пистоль, и быстро выбежал в коридор. Там, вдали, ярко выделялась чёрная лакированная дверь со знакомым белым символом: переломанные песочные часы, где песок образовывал кольцо вокруг них, словно вихрь. Символ Ваканта, считающегося предателем в пантеоне, изгнанным за близость к людям, и одновременно жестокую плату за свои услуги. Здесь живёт кто-то из его последователей? Не тот ли «прокажённый», о котором говорил трактирщик?
Вздохнув, Сегель открыл дверь. Она раскрылась бесшумно, и за ней была непроглядная тьма. Настолько непроглядная, что та казалась материальной. Наёмник протянул руку, и кисть сразу же утонула в темноте.
«Заходи, не бойся» — снова раздался мелодичный голос в его голове. Он был спокоен, насмешлив, но от него у Сегеля пробежали мурашки по спине. Мужчина не был склонен верить в магию и прочую чертовщину... с тех пор, как покинул родной город. Тут странностей было предостаточно, чтобы хотя бы усомниться несколько раз. Что-то, определённо существовало. Только те ли это описанные божества? В этом он как раз сомневался.