— То есть у вас место определяется по школьным тестам?
— Я бы сказала, по затраченным усилиям.
— Но это нечестно — ведь мать уже никаких экзаменов не сдает.
Вот так номер! Дочки конкурируют с матерью. Бред! Однако Кадзуэ продолжала на полном серьезе:
— Ничего не поделаешь. Мать уступала отцу с самого начала. Я понимала, что в нашей семье его не может превзойти никто, и поэтому всегда старалась учиться изо всех сил. С самого детства Отметки — это мое хобби. Я все время хотела перещеголять мать. Знаешь, она говорит, что никогда не думала о карьере, хотя в молодости у нее вроде была мечта стать врачом. Но ей отец — мой дед — не разрешил, и, потом, у нее не те способности, чтоб учиться в медицинском. Она все время об этом жалеет. Страшное дело — быть женщиной! Мать до сих пор истерики закатывает. И в самом деле, разве это справедливо? Все сваливает на то, что она родилась женщиной. Хотя я считаю, что женщина тоже может добиться многого. Только надо постараться.
Вера в собственные старания. Это уже религия какая-то получается.
— Хочешь сказать, если постараться — все получится?
— Конечно. Твои усилия будут вознаграждены.
Что-то я сомневаюсь. В женской школе Q. за свои усилия ни фига не получишь, как ни старайся. Уж так там все устроено. Разве нет? Мне хотелось сказать об этом Кадзуэ, проучить ее. Столкнись она с такой чудовищной красоткой, как Юрико, все ее старания, как бы серьезно она к ним ни относилась, пойдут прахом, будут просто смехотворны. Но Кадзуэ упрямо глазела на свои лозунги.
— Считаешь, раз отец сказал, так оно и есть?
— У нас в семье это принцип. Мать с ним согласна. И учителя в школе говорят то же самое. Значит, все правильно. — Кадзуэ уставилась на меня удивленными глазками.
— Если уж мы о матерях… Ты знаешь, что у меня сегодня случилось?
Самое время ее оглоушить. Я посмотрела на часы. Восьмой час. Пора домой.
— Одна новость — день рождения Бутончика, — рассмеялась Кадзуэ и вдруг насупилась. Не иначе вспомнила, как опозорилась на классном часе.
— У меня мать умерла, — заявила я.
От изумления Кадзуэ подскочила на стуле.
— Мать? Умерла? Сегодня?
— Ага. Точнее — вчера.
— Тогда тебе домой надо?
— Сейчас пойду. Мне бы позвонить.
Кадзуэ молча показала на лестницу. Я спустилась в темноте по скрипучим ступенькам и постучала в дверь, из-под которой выбивалась полоска света. В комнате неясно бормотал телевизор.
— Да! — послышался раздраженный мужской голос. Отец! Я отворила дверь.
В желтоватом свете скромной гостиной — ее главным достоинством были обшитые деревянными панелями стены — я увидела сестру, мать Кадзуэ и сидевшего на диване перед телевизором мужчину средних лет. Все разом повернули головы. Посуда в шкафу, стоявшем напротив двери, была самая заурядная, из супермаркета. Дешевая мебель — обеденный стол, стулья, диван с креслами — все из ДСП. Увидели бы эту картину наши школьные «друзья», вот бы поиздевались.
— Можно позвонить?
— Пожалуйста.
Маман кивнула в сторону темной кухни. У дверного проема примостился черный телефонный аппарат старой модели, с диском. Рядом помещалась картонная коробочка с надписью «Десять иен». Родители Кадзуэ с непроницаемыми лицами даже не удосужились сказать: «Не обращай внимания. Это не для тебя». Я пошарила в кармане школьной юбки и, выудив десятииеновую монету, бросила в коробку. Она глухо стукнулась о дно. Видно, гости не часто бывают в этом доме, но все равно брать деньги за телефон — плохая шутка, думала я, с трудом поворачивая заедающий диск и разглядывая восседавшую передо мной семейку Кадзуэ.
Сестра Кадзуэ, лишившаяся из-за меня стула, сидела за столом и с деловым видом что-то писала в раскрытой тетради. Маман, вытянув шею, заглядывала в ее писанину и полушепотом давала какие-то советы. Обе мельком глянули на меня и снова уставились в тетрадку. Папаша, облаченный по-домашнему — в пижаму, — смотрел какую-то викторину. Я заметила, что он включил эту программу случайно и просто глядел на экран, без всякого интереса. Ноги его нервно подергивались. На вид лет сорок пять — пятьдесят. Невысокий, с багровой физиономией и редеющими волосами. Его запросто можно было принять за откормленного деревенского мужичка. Он меня разочаровал. Я жила с дедом-японцем, но из-за того, что отец у меня иностранец, меня всегда очень интересовало, какие отцы японцы. Особенно хотелось посмотреть на отца Кадзуэ, хозяина семьи, которого все так уважали. И вот пожалуйста: обыкновенный смурной дядька. Ну и ну!