Но жалеть самих поляков Андрей не собирается. Столь быстрый переход на сторону бывшего врага вызвал такое удивление во всем мире, что немедленно был окрещён «"польским феноменом"». Из–за этого была даже попытка расформировать польские части, подчиняющиеся Красной армии. И только энергия генерала Берлинга спасла их от этого позора. Вот только чести освобождать свою страну их лишили, перебросив польский корпус в Литву на границу Восточной Пруссии.
А вот Варшавская операция никаких сомнений в политической подоплёке решения не вызывает. Жуков дал возможность польским отрядам войти в город, а затем стремительными фланговыми ударами замкнул его в кольцо, предоставляя гордым панам возможность принимать решение – или они пытаются отбить свою столицу у немцев самостоятельно, или идут на союз с Красной Армией. Суетные поляки, как всегда выбрали самое неожиданное, самое глупое и нелогичное решение. Они в полном составе перешли на сторону немцев. Исключение составили только немногочисленные сторонники коммунистов. Но с ними быстро и жестоко расправились их же соотечественники, развесив на столбах и деревьях вдоль центральных улиц. Такое развитие событий вызвало у советских генералов сначала шок, а затем вполне оправданную ярость. После этого Варшава и все дураки, вошедшие в неё, были обречены.
А поведение населения Польши окончательно и бесповоротно убедило всех бойцов Красной Армии, что они во вражеской стране.
«"А с врагами мы церемониться не собираемся!"» – сообщали на немецком и польском языках в рассыпаемых над Варшавой листовках окруженным остаткам немецкого гарнизона и отрядам генерала Ровецкого.
Но поляки ещё не поняли – какую они совершили глупость! Немцы держались, к Варшаве стремительно продвигался корпус Манштейна. Из далёкого Лондона доносились приветственные возгласы и заверения в несомненной поддержке. Радостные толпы орали польский гимн на улицах, которые глупые русские почему–то не обстреливали. Восторженные панёнки дарили поцелуи героям Польши и солдатам доблестного Вермахта. До позавчерашнего дня!
Когда стало ясно, что ловушка удалась, операция перешла в завершающую стадию. Остановив рвущиеся к Варшаве немецкие части корпуса Манштейна, Жуков приступил к заранее разработанному плану уничтожения вражеского гарнизона. Тысячи ракет и снарядов обрушились на обречённый город. Волны бомбардировщиков накатывались на него, сваливая свой смертоносный груз над всем, что хоть немного напоминало оборонительные позиции. Истребители сопровождения, разогнав немногочисленную авиацию Люфтваффе, штурмовали траншеи немецкого гарнизона и наспех наваленные из всякого хлама в первые дни мятежа баррикады польских ополченцев. Построить полноценную оборону великопольское воинство так и не собралось, несмотря на многочисленные требования немецкого командования.
Когда же на улицы двинулись танки и штурмовые группы десятой армии, началась агония. Из Лондона пришёл очередной приказ и Варшава запылала с разных концов. «"Не оставим «"москалям"» ничего!"» – вопили жолнежи и жгли всё, что могло гореть. Группы сапёров польского гарнизона взрывали здания, составлявшие гордость польского народа, пока хватало взрывчатки. Даже немцы взирали на это сумасшествие с удивлением.
Протрезвление у панов началось, когда они поняли, что им никто не препятствует в их вандализме. Пленные русские только смеялись и говорили одно и то же: «"Ваш город – вам и восстанавливать"». Безумство стало стихать к вечеру вчерашнего дня.
А сегодня утром, как сообщил им начальник станции разгрузки, в Варшаве начали сдаваться первые отряды поляков. Дисциплинированные немцы ждали приказа, но активное сопротивление тоже прекратили. Варшавская операция подошла к логическому концу.
Следовало ожидать, что и на других участках фронта должно произойти резкое изменение обстановки.
Хотя, куда дальше и резче. Ведь только в Польше советское командование сохраняло какую–то видимость паритета с противником.
Румыния полностью захвачена. Остатки румынской армии сейчас старательно разучивают «"Катюшу"» и готовятся к походам в качестве союзника русских войск. Прежде всего в Венгрию, к которой у «"кукурузников"» очень серьёзные претензии тысячелетней давности.
Венгрия, в свою очередь, столь же старательно стремится снискать расположение победителя, хоть и не успела открыто перебежать в его лагерь. Но Хорти можно понять. Гитлер тоже не собирается церемониться. И если Будапешт до сих пор не оккупирован немцами, то только потому, что русские не дают Германии возможности выделить для этого войска.
Болгария восторженно приветствует своих «"братушек"». Правда, это можно сказать только про простой народ. А вот вся элита, прикормленная в своё время немцами, старательно скрипит зубами и смотрит на запад. Но Черчиллю сейчас не до них. Попытка высадки десанта на Крите, идиотски потерянного полтора месяца назад, закончилась не то что поражением, лучше всего для этого подойдёт слово разгром. Но в «"демократической прессе"» не принято использовать столь крайние оценки, поэтому она скромно написала, что «"британские войска вынуждены были отступить"». Англичане храбро попытались повторить парашютный десант, проведённый немцами в начале мая, но не смогли достигнуть даже тех сомнительных успехов, которые достались на долю питомцев Штудента. Если, понёсшие потери, парашютисты 7 авиадивизии люфтваффе всё же сумели взять под контроль пару аэродромов, а немецкое командование перебросить горнострелковые дивизии, составлявшие основную ударную часть группы и завершить операцию, то английское командование свернуло свои действия сразу, как только стало ясно, что сброшенные на остров польские парашютные части угодили в ловушку. Оставив своего союзника на верную смерть, ибо немцы объявили польских солдат, воюющих после победного завершения компании тридцать девятого года, партизанами, и в плен их не брали. Немного больше повезло канадским и австралийским морским пехотинцам. Продержавшись почти трое суток они сложили оружие, потеряв более половины личного состава убитыми и ранеными.
Бои идут в Югославии, хотя Европа, контролируемая немцами, уже успела признать окончательный распад этой страны. Вот только не собираются признавать это решение цивилизованных народов «"дикие сербы"» и не менее дикие, с точки зрения просвещённого европейца, другие сторонники единства славянских народов, прежде всего русские.
Андрея всегда бесила эта мессианская уверенность европейцев, всех направлений и убеждений, в несомненном превосходстве над «"дикими русскими"».
Когда в его времени такой вот, очередной, мудак принимался просвещать его, «"дикого азиата"», о превосходстве «"европейской расы"», он зверел и ставил этого козла на место, не отказывая себе в развлечении продемонстрировать своё советское образование, до которого всем иностранным институтам ещё ползти и ползти. Удовольствие лицезреть как вытягивается морда обиженного в самых лучших чувствах «"просветителя"» того стоило.
Грешным делом он думал, что подобное поведение есть результат развала Советского Союза, да рабского поведения новой российской элиты, готовой пресмыкаться и предавать интересы родины за сомнительные права членства в многочисленных комиссиях и ассамблеях. Но оказалось, что Европа так относилась к России всегда! И в своё первое же посещение приёма иностранных послов в Кремле Андрей в очередной раз наткнулся на подобного индивида.
Знающий русский язык англосакс большая редкость. Чаще всего он специально подготовленный шпион и иногда экстравагантный чудак, который подобным образом пытается удивить людей своего круга. Мистер Джексон, как он представился при знакомстве, принадлежал именно ко второй группе, хотя честно пытался выполнять обязанности первой. Впрочем обязанности разведчика он, судя по всему, взвалил на себя только из желания развлечься. Конспиратор из него был никудышный. Даже Андрей с его малым опытом мгновенно идентифицировал его как представителя МИ-6.