Командиру корпуса присвоили генерала ещe в начале марта за февральский бросок его бригад к Одеру. А их взводный Игнатов получил звание Героя за то, что его танк первым выкатился на берег реки. Сразу после этого старший лейтенант Игнатов получил под командование их роту. Так что теперь лейтенант Банев имеет полное моральное право просить себе его бывший взвод. Но «лейтенант предполагает, а генерал располагает». Именно так напутствовал их командир училища, провожая новоиспечeнных офицеров на фронт.
А в просветлевшем небе стали заметны дальние облака, отчeтливо проступили окрестности трассы, промелькнули огоньки близких деревень. Рассвет нагонял их спешащий на запад поезд. Подтверждая правоту бывшего кочегара зачастили разъезды, ушло в сторону несколько веток, поезд ещe больше уменьшил скорость.
Затихла болтанка и стали просыпаться бойцы. Соскочил со своего места Марек, обулся и двинулся к двери. Устроившись между дневальным и Володькой, он свернул самокрутку, похлопал себя по карманам, но не обнаружив спичек, протянул руку к Баневу. Его зажигалка исправно служила всему учебному взводу курсантов Банева и Сосновского все шесть месяцев обучения.
- Где мы? - Спросил Марек, возвращая зажигалку.
- К Минску подъезжаем. - Ответил ему Володька.
- Неужто остановимся? - Удивился лейтенант Сосновский.
Для удивления были немалые причины. Все крупные города по пути их следования неизменно обходили по боковым веткам или старались проскочить ночью. Останавливались только на маленьких станциях и глухих полустанках. Торопливо разносили горячую еду от расположенной на платформе в середине состава кухни. Быстро пробегали вдоль платформ, фиксируя положение техники, поправляли брезенты, укрывающие танки и две самоходные зенитки, находящиеся в начале и конце состава, меняли часовых и опять по вагонам. Исключений пока не было.
Но поезд уже тащился сонной черепахой, проходя входные стрелки станции. Разбежались железным веером рельсы, предвещая именно крупную станцию. Показались последние, а может первые, кто его разберeт без паровоза, вагоны находящихся на путях составов. Поезд всe больше забирал вправо, выискивая себе свободное место на окраине станции. Вскоре весь обзор закрыли вагоны и платформы соседних составов, а поезд продвинувшись вперeд ещe на некоторое расстояние замер на месте.
Проснувшиеся к этому времени бойцы сгрудились около раскрытой дневальным двери теплушки. Напирали друг на друга, стараясь рассмотреть место стоянки. Самые нетерпеливые примерялись к земле, спеша покинуть опостылевший вагон.
- От дверей, бисово племя. - Проорал старшина роты, оказавшийся в их вагоне при предыдущей остановке, приводя в чувство ошалевших от долгого сидения в закрытой теплушке бойцов. - Давно на рельсах никто не был?
- Так мы еньтих рельс, товарищ старшина, и не видали вообще! - Откликнулся кто-то из особо умных.
- Когда ноги отрежет, вспоминать будешь, еньти рельсы, только с матерными воспоминаниями. - Одeрнул чересчур умного бойца старшина роты. Посыпал торопливой матерной скороговоркой, не забывая в еe торопливости передать всю мудрость армейских указаний.
Ибо армия держится на двух незыблемых вещах. Прежде всего, уставе. И, конечно, всепроникающем русском мате, без которого, как известно, любая команда теряет свой исконный смысл, превращаясь всего лишь в благие пожелания начальства своим подчинeнным.
Володька торопливо высунул лицо, оценивая очередную остановку, но сразу стало понятно, что тормознулись они не на десять-двадцать минут, как обычно. Поезд ушeл в глубину станции, оставляя позади стройные ряды вагонов, которым, судя по грузу, самое время находиться не здесь, а в ближних тылах наступающих армий.
- Товарищ лейтенант, разрешите ноги размять. - Протянул просительно кто-то из бойцов.
Володька просмотрел окрестности в обе стороны. Все составы стояли неподвижно и видимой опасности не просматривалось. Кивнул головой и солдаты радостно посыпались вниз, разбежались в разные стороны вдоль соседних вагонов. Вскоре к ним присоединились бойцы других взводов, находившихся в передних вагонах, и началось обсуждение дороги и просто трeп, прерываемый смехом в особо забавных местах. Запиликала губная гармошка, сообщая о том, что еe владелец успел побывать на фронте, где и разжился этим трофеем. Кто-то из особо непоседливых пустился в присядку, хоть мелодия и не соответствовала его настроению.
- Отставить! - Скомандовал Володька, заметив появившегося капитана Косых. - Привести себя в порядок. Построение около своих вагонов.
Бойцы быстро разбежались по местам, подровняли строй, командиры взводов заняли свои места в начале строя подчинeнных им подразделений. Командир роты прошeл вдоль шеренги, указал одному бойцу на расстегнутую пуговицу воротника, дeрнул чересчур свободный ремень, прошeлся взглядом по пыльным сапогам. Остановившись на середине строя, капитан провeл взглядом по лицам подчиненных ему бойцов, кашлянул в кулак и сказал.
- Не боевое подразделение, а ватага разбойников.
Строй чуть заметно напрягся. Банев и Сосновский переглянулись. После таких слов обычно начинался парко-хозяйственный день. Неужели капитан устроит его и здесь, посреди железнодорожной станции. И что придeтся им делать вместо чистки танковых орудий, любимого развлечения третьей учебной роты, в которой они постигали премудрости управления танковым взводом.
Капитан в очередной раз кашлянул и начал раздавать приказы. Володька вполуха выслушивал указания, которыми командир роты озабочивал первые три взвода роты, дожидаясь когда очередь дойдeт до их вагона.
- Сосновский со своим взводом заступает в караул. - Капитан Косых добрался до четвeртого взвода. - Час на подготовку. Оружие возьмeте на постах. Свои оружейные ящики не вскрывать.
На постах стояли с карабинами взвода обеспечения, которому первому пришлось охранять платформы с техникой во время движения и коротких остановок. Положенные танкистам по штатному расписанию ППС и ТТ пока находились в опечатанных оружейных ящиках, как и патроны НЗ, выданные вместе с оружием. Удивляло то, что всe это было получено ещe в пункте формирования, а не на фронте, как в самые первые недели войны. Нападения диверсантов случались и вдали от фронта. И не только тогда. Немецкая разведка изо всех сил старалась оправдаться перед Гитлером за неудачи начала войны. Большого вреда эти мелкие укусы не приносили, но приходилось учитывать возможность нападения даже за тысячи километров от фронта. Сами немцы в такую даль проникать не решались, но охотно засылали вглубь советской территории боевиков из поляков и бывших белогвардейцев. Те, правда, не всегда стремились выполнять полученные указания. Большая часть пыталась просто раствориться на просторах Советского Союза, используя полученные у немцев документы, как шанс начать новую жизнь. Кто-то, не отметившийся большой кровью, решался придти в НКВД и сдаться. Но были и такие, что охотно стреляли и взрывали, мстя за обиды, причинeнные им советской властью в разные времена.
Перед отправкой их роту информировали обо всех подобных случаях, произошедших в этом году. Были три попытки взрыва железнодорожного полотна, и больше десятка раз неустановленные лица обстреливали движущиеся составы из винтовок и пулемeтов. Это на территории Белоруссии. А уж про Польшу и речи вести не стоило. Там это происходило постоянно. Действовали как немецкие диверсанты, так и разнородные формирования поляков, которые и сами порой не знали за кого именно они воюют. Дороги в Польше приходилось постоянно патрулировать вооружeнными летучками из паровоза и нескольких вооружeнных платформ. Включались в их состав и ремонтники с запасом рельсов и шпал. Хотя самым эффективным средством охраны железных дорог были бронепоезда. Этих бронированных гусениц боялись диверсанты всех мастей, стремительно разбегаясь от полотна при малейших признаках их появления.
Но каждому составу бронепоезд не придашь. Вот и приходилось принимать и другие меры. Ещe в Смоленске в состав их поезда поставили две платформы со спаренными 20-миллиметровыми авиационными пушками, которые можно было использовать и против самолeтов и по наземным целям в виде броневиков и лeгких танков. Чтобы не тратить понапрасну снаряды на менее опасные цели, на платформах имелись ДШК и тяжeлые, но мощные и безотказные «максимы». Цеплять их так далеко от границы особого смысла не было, но видно начальство просто не стало ломать порядок, выработанный ещe в начале войны. Желающих возражать не было. Особенно довольны были расчeты платформ, блаженно проспавшие всю дорогу до Минска. Настоящая работа у них начнeтся после пересечения государственной границы, которую боевики Армии Крайовой так и не признали. И если на этой стороне их довольно успешно отлавливали, то в Польше охота за ними затруднялась как поддержкой населения, так и прямым предательством некоторых руководящих лиц Люблинского правительства.