Было это ещe в октябре, когда спешно разбрасывали по другим частям остатки их взвода. К несчастью уцелевших подчинeнных капитана Синельникова, обиженный их командиром полковник ничего не забыл. Ни самого капитана, надававшего ему по морде, ни его подчинeнных, довольно скалившихся в строю.
Кого и куда отправляли тогда их начальники, старшина Чеканов представлял смутно. Большую часть просто перевели в другие группы Осназа, действующие в полосе Центрального фронта. Пашку, как заместителя командира, спровадили в глубокий тыл, аж под Смоленск. Благо, повод представился. Там срочно понадобился инструктор для вновь формируемой школы снайперов. Панкратов, естественно, вместе со своим напарником. А вот с Ковалeвым получилось плохо. Чем-то он не понравился борзому ординарцу обиженного полковника. Привыкла эта сволочь изгаляться над безответными тыловиками, вот и потеряла чувство меры. Попытка заставить воюющего с первого дня Ковалeва выполнять его команды закончилась для ординарца очень плохо. Переломами руки и ноги. Пришлось и Ивана, пока не опомнились служаки особого отдела, сажать на поезд отходящий в тыл. Как курсанта снайперской школы.
Тогда пришлось изрядно понервничать. Теперь-то младшему лейтенанту Чеканову ясно, что никто Ковалeва и не искал. Как и не собирался отдавать под суд ни самого Пашку, ни всех остальных выживших из его взвода. В особом отделе тоже люди, к тому же люди сами неоднократно обиженные этим полковником. И обид они также не забывали.
Но придраться было не к чему. Свои обязанности особисты выполнили в той мере, которую посчитали нужной. Соблюли формальность перед оскорбленным старшим командиром, дав уцелевшим бойцам взвода убраться из зоны их ответственности. Спасли и Ковалeва. Нашли свидетелей, подтвердивших, что ссору и драку затеял пострадавший ординарец полковника. Предложили тому на выбор или промолчать, или отправляться в трибунал вместе со своим обидчиком. Отчитались наверх о проделанной работе. И всe затихло.
Вот только командира спасти не удалось. Отправили его под суд. Приговорили к стандартной «десятке», то есть к трeм месяцам штрафбата. И направили долечиваться в ближайший тюремный госпиталь. Где капитана Синельникова и «пролечили» весь срок нахождения в штрафниках. Вернее, бывшего капитана. Звание всe же сняли.
Пашка не знал об этом до самой середины апреля. Когда две недели назад в казарму ввалился его командир с тремя звeздочками на погонах, инструктор Чеканов, проводящий очередное занятие с личным составом учебной роты, только и смог, что ошарашено промолчать.
- Удивляешься лейтенант. - Командир радостно улыбался. - Или узнавать не хочешь.
- Здравия желаю, товарищ капитан. - Наконец-таки опомнился Пашка, кидая руку к виску.
- Отставить, лейтенант. - Командир махнул рукой, усаживая своего бывшего подчиненного. - Был капитан, да весь вышел. - Синельников перешeл на серьeзный тон. - Паша, нам поговорить нужно.
Тот разговор, случившийся две недели назад, и привeл бывшего инструктора Смоленской школы снайперов младшего лейтенанта Чеканова в комендатуру этой станции.
Ковалeв бережно усадил оглушeнного бойца на место караульного, поставил рядом с ним карабин, предварительно выщелкав патроны, которые рассовал по карманам незадачливого охранника.
- Лейтенант, может быть уйдeм. - Поинтересовался Иван у своего командира.
- Поздно уходить. - Ответил Пашка. - Надо было у вагона это делать. Он нас тогда и толком рассмотреть не успел. А теперь очухается и хай до небес поднимет. Будем его начальство ждать. Надеюсь, там люди поумнее.
Долго ожидать не пришлось. Спустя пару минут дверь приоткрылась и в помещение комендатуры сильно припадая на правую ногу вошeл офицер с погонами капитана. Сопровождало его трое бойцов, двое с карабинами и один с ППШ. Тот, что с автоматом, как оказалось старший сержант, тотчас направил ствол своего оружия в сторону арестантов. Сразу чувствовалось, что человек повоевал, и не в обычной пехтуре, а как минимум батальонной разведке, а то и полковой или дивизионной. Как и капитан, имел он серьeзное ранение. Только не ноги, а руки. Левая, на которой старший сержант примостил ствол ППШ, чернела перчаткой протеза, демонстрируя отсутствие кисти.
Напрягся Пашка, подал Ковалeву сигнал готовности. Противник серьeзный. Это не олух, который сейчас на скамеечке отдыхает.
К удивлению Чеканова капитан повторил его жест, показывая, что знаком с условными знаками Осназа. Расслабился старший сержант, но ствол в сторону не отвeл.
- Кажется наши люди, Майков. - Капитан хлопнул сержанта по плечу, давая отбой готовности. - Откуда вы, орлы, и как к нам залетели? - Капитан усмехнулся и махнул рукой остальным своим бойцам, веля отойти в сторону.
- С эшелона, конечно. - Пашка успокоился, поглядел на арестовавшего их комендача. - Вот этот ваш боец постарался.
- Опять Хомяк выслуживается. - Старший сержант зло сплюнул, почесал здоровой рукой затылок и с какой-то непонятной радостью в голосе добавил. - А ведь он с поста ушeл, товарищ капитан.
- Потом Хомякова обсудим. - Капитан посмотрел на Чеканова с Ковалeвым. - Настоящие имена назвать можете?
Паша переглянулся с Ковалeвым, скользнул взглядом по изуродованной руке сержанта-комендача и решился. Всe равно командиру придeтся приносить настоящие документы, а не ту липу, что им выдали в Смоленске. За раскрытие секретности влетит им, конечно, крепко. Но бог не выдаст, свинья не съест.
- Младший лейтенант Чеканов и сержант Ковалeв. - Павел кивнул в сторону своего товарища по несчастью. - Снайперы СВБК. Осназ Западного фронта.
Старший сержант присвистнул от такой новости, бросил взгляд в сторону других бойцов комендатуры, торопясь убедится, что они достаточно далеко, чтобы расслышать их разговор.
- Как к нам попали? - Капитан продолжил опрос.
- Вышли, товарищ капитан, картошки домашней прикупить. Очень уж захотелось. - Начал объяснение Пашка. - Купили, уже обратно шли, а тут этот ваш деятель с карабином наперевес. Документы проверять. Надо было его там пристукнуть, да побоялись тревогу на станции поднимать.
- А здесь вы его за что? - Капитан кивнул в сторону Хомякова, который начал подавать признаки жизни.
- Полез, товарищ капитан, инструкцию к секретной винтовке отнимать. Пришлось успокаивать. - Пашка немного сгустил краски, оправдывая поступок Ковалeва.
- Зря ты, лейтенант, не дал ему почитать эту инструкцию. - Недовольно пробурчал сержант. - Пусть бы лес немного повалял. Глядишь, и ума бы прибавилось.
Скрипнула несмазанная дверь и в дверях показался старший лейтенант Синельников в сопровождении Усманова, рыжая башка которого выглядывала из-за плеча командира. Пашка виновато опустил взгляд. Сейчас командир взгреет, и что самое обидное, взгреет за реальный проступок.
- Отличились голуби! - Угрожающим тоном начал командир, но тут его перебил радостный возглас.
- Женька! Синельников! Живой!
Комендант станции распахнув от радости руки хромал к двери.
- Витька! - Взревел командир и бросился вперeд.
Столкнувшись у двери они обнимались, хлопали друг друга по плечам и спине, отодвигали от себя, словно торопясь ещe раз убедиться, что перед ним именно тот, которого они не ожидали, но хотели увидеть. Все присутствующие затихли, давая возможность старым друзьям насладиться радостью встречи. И даже очнувшийся Хомяков не пытался нарушить эту идиллию.
Наконец, первый всплеск эмоций прошeл и комендант перешeл к расспросам, настолько тихим голосам, что Пашка с трудом разбирал о чeм именно идeт речь.
- А я думал тебя тогда под трибунал отдали?
- И отдали! - Синельников усмехнулся каким-то своим воспоминаниям. - Жуков, он свои решения отменять не любит. Вывели меня в степь и залп дали. Да то ли повезло мне, то ли расстрельная команда не очень старалась. Живой я остался. Очнулся уже в госпитале, за сотню километров от того места. Кто меня вывозил, кто команду об этом давал - того не знаю. Но всю оставшуюся жизнь ему благодарен буду. Как и всю жизнь комбрига Жукова помнить буду.
- А ты ещe не знаешь? - Удивился комендант. - Нету больше Жукова. Где-то полчаса назад по радио передали. Разбился на самолeте генерал армии Жуков неподалeку от Красноводска.