Опять забулькала огненная жидкость.
- Да бог с ними, со званиями и орденами. - Командир шумно выдохнул, приканчивая свою долю. - Главное, как неблагонадeжного домой отправили. Я к тому времени наелся войны по «самое не хочу». Думал на родине прямой дорогой на лесоповал, а меня на очередную войну. Ну, а дальше ты сам знаешь.
Позади младшего лейтенанта Чеканова раздался обрадованный голос кого-то из женской части служащих комендатуры.
- Товарищи танкисты, тут про вас передают!
Пашка отпрянул от двери, повернулся к телефонистке, которая устанавливала в коридоре тарелку репродуктора.
Тот голосом Левитана сообщал. «... присвоить звание гвардейской Первой танковой армии генерал-лейтенанта Катукова, с наименованием еe впредь - Первая Гвардейская танковая армия. В ознаменование одержанных побед над немецко-фашистскими захватчиками присвоить звание гвардейской Второй танковой армии генерал-лейтенанта Черняховского, с наименованием еe впредь - Вторая Гвардейская танковая армия. Вечная слава героям погибшим в боях за свободу и независимость нашей Родины. Смерть немецким захватчикам. Верховный главнокомандующий маршал Советского Союза Сталин. 3 мая 1942 года.»
- Поздравляю, товарищ майор! - Обратился к майору Драгунскому младший лейтенант Чеканов.
- А что ж меня одного? - Отреагировал танкист. - Лейтенанта тоже поздравляй. Не меньше меня заслужил!
Пашка шагнул вперeд, но его опередили обрадованные девушки, повисли на шее у лейтенанта Банева и майора Драгунского, ничуть не смущаясь тем, что видят они их в первый раз в жизни. Пашка даже укол зависти почувствовал.
- Уже целым армиям «гвардию» присваивать стали. - Констатировал появившийся за спиной своего подчинeнного старший лейтенант Синельников.
- Заслужили, вот и дают. - Откликнулся на его замечание комендант станции. - Не всe же лeтчикам гвардейскими значками хвастать. Другим тоже покрасоваться хочется.
- Хочешь быть красивым, поступай в гусары. - Повторил небезызвестную мудрость Козьмы Пруткова старлей Синельников.
Пашка усмехнулся этому утверждению. Истины ради нужно сказать, что не только лeтчикам доставалась слава гвардейских знамeн, просто процент награждeнных там был намного выше других частей. Стали за прошедший год гвардейскими более двух десятков стрелковых дивизий, несколько кораблей Северного и Балтийского флотов, чуть ли не треть истребительных и штурмовых авиаполков. Были, конечно, среди удостоенных и артиллеристы с танкистами. Но ещe ни разу не награждали этим званием столь крупное воинское соединение. Если не считать кавалерийский корпус Белова, получивший это наименование ещe в конце прошлого года за глубокий рейд по тылам немецких войск в Силезии.
- А может быть, лейтенант, к нам во Вторую Гвардейскую танковую армию отправишься? - Спросил у Володьки майор Драгунский. - Буду перед командованием ходатайствовать, чтобы тебе не меньше роты под командование дали.
- Не могу, товарищ майор. - Отнекивался лейтенант Банев. - Дал обещание в свою бригаду вернуться.
- Понимаю. - Согласился Драгунский. - Но если к нам на Прибалтийский фронт попадeшь, заезжай в гости. Будем рады.
Майор отвлeкся от Володьки и повернулся к коменданту станции.
- Майор Драгунский. - Отдал он честь коменданту. - Следую из отпуска к месту прохождения службы. Мне необходимо попасть на эшелон, направляющийся на Прибалтийский фронт.
- Хорошо майор. - Ответил на приветствие комендант. - Найдeм тебе такой состав. Но движение раньше полуночи вряд ли возобновится. На дороге четыре диверсии сразу, причeм подорвано два моста.
Комендант обратил внимание на Володьку.
- А ты, лейтенант, чего хотел?
- Лейтенант Банев. - Володька вытянулся и отдал честь. - Направлен начальником эшелона узнать о причинах задержки и времени начала движения.
- Ну, вот и узнал. - Комендант устало потер красные от недосыпания глаза. - Большего сказать не имею права.
Володька в очередной раз кинул руку к козырьку, по уставному повернулся и направился к двери, кивнув на прощание младшему лейтенанту Чеканову.
- Лейтенант, с тебя причитается. - Бросил ему вдогонку Пашка.
- Конечно! - Ответил тот. - Я тебя на пороге жду.
Получив от своего командира разрешающий кивок, поспешили вслед за ним и Чеканов с Ковалeвым. Старший лейтенант Синельников шагнул к коменданту, обнял его.
- Давай, Витя, прощаться. Выпадет ли случай свидеться ещe раз?
Хотел добавить что-то ещe, но махнул рукой и заторопился за своими подчинeнными.
Комендант вернулся в свой кабинет, закурил папиросу и стал ходить около своего стола, бросая задумчивые взгляды на телефон. Наконец решился, снял трубку и завертел диск, набирая номер, по которому давал себе слово никогда не звонить.
- Товарищ полковник, это капитан Бойко. - Представился он, когда на том конце провода сняли трубку.
- А, Витя! Рад тебя слышать. - Отреагировал голос с явственно проступающими властными нотками. - Как самочувствие?
- Спасибо, хорошо. - Отделался дежурной фразой комендант. - Я к вам по делу, товарищ полковник. Вы капитана Синельникова помните?
- Женьку? Конечно помню. - Полковник отбросил барственные интонации. Вместо них в голосе проступила настороженность. - Жаль, что с ним так получилось тогда в тридцать девятом.
- Живой он, товарищ полковник. - Продолжил комендант.
- Как живой? Ты ничего не путаешь?
- Никак нет, товарищ полковник. - Поспешил заверить своe бывшее начальство капитан Бойко. - Видел лично. Разговаривал с ним не меньше получаса. Он только что от меня вышел и направился к своему эшелону.
- Стоп! - Отреагировали на другом конце провода. - Больше ничего не говори.
Капитан непроизвольно кивнул в ответ на этот приказ. Правильно. Неизвестно чьи уши сейчас на линии об телефонную трубку греются. А дела полковника Васильева, по крайней мере такую фамилию он называл при последней встрече, излишнего любопытства не терпят.
- Собирайся и немедленно ко мне. - Отдал приказ бывший командир капитана Бойко и положил трубку.
6 мая 1942 года южнее Берлина
- Эй, земноводные, начальство где? - В полумрак дзота протиснулись двое бойцов в сером городском камуфляже.
- На КП, где же ему ещe быть. - Ответил им пулемeтчик, оторвавшись от наблюдения за своим сектором обстрела.
- А КП где? - продолжил допрос старший из вошедших.
- Не скажем. - Весело оскалился второй номер расчeта. - А может быть вы шпиeны?
- А может тебе ещe раз накостылять для прочистки памяти? - Из за спины старшего высунулся другой боец из вошедших в дзот. Поменьше ростом и помоложе.
- Это ещe посмотреть надо - кто кому в прошлый раз накостылял? - Взвился второй номер расчeта, сбросил чeрный морской бушлат и стал закатывать рукава тельняшки. - Что бы какие-то сухопутные крысы над моряками верх взяли.
- А за крысу я тебе обязательно синяк поставлю. - Отреагировал его противник, отставил в сторонку ППС и стал развязывать тесeмки комбинезона. - Сравнивать десантников с грызунами. Ты бы ещe кроликов вспомнил.
- Ефрейтор Лось, отставить драку. - Одeрнул его второй десантник. - Как дети, право!
- Виноват, товарищ капитан. - Ответил его подчинeнный. - Но он всегда первый начинает. - Ефрейтор кивнул головой в сторону моряка, который закончил закатывать рукава и осматривал внутренности тесного дзота, прикидывая возможное течение поединка.
- Петро, угомонись. - Пулемeтчик достал кисет и стал неторопливо сворачивать самокрутку. - Лучше меня смени. А то глаза уже болят.
- Есть товарищ старшина второй статьи.
Отреагировал морской пехотинец и отвернулся к амбразуре, разглядывая развалины улицы, за которой держали оборону немцы. Впрочем, бушлат он надевать не торопился. То ли показывая готовность продолжить спор, то ли демонстрируя гордость морской пехоты - тельняшку. Которую он так и не сдал, когда им меняли обмундирование при отправке под Берлин из далeкой от Германии Одессы. Самые строптивые, как и он сам, утаили не только тельняшки с бескозырками, но и чeрные морские бушлаты. Вон и звание своего напарника второй номер расчeта переиначил на морской лад. Хотя ещe в далeком сороковом году приказом наркома обороны для формируемых при всех флотах бригад морской пехоты вводились общевойсковые звания. Пусть и растворился первоначальный состав тех бригад среди пришедшего с кораблей пополнения, которое потекло в морскую пехоту с началом войны. Но данного приказа никто не отменял. Просто командование морпехов, того же корабельного призыва, прикрывало глаза на вольности своих бойцов. Разрешало демонстрировать свой морской норов, взамен требуя безбашенной храбрости в бою.