- Считать я тоже умею! - Продолжал фюрер. - Если большевики потеряли за прошедший год пятьдесят шесть тысяч танков, как докладывали вы, то им попросту не из чего собирать те танковые армады, которые сейчас рыщут по просторам Рейха.
- Мой фюрер, у вас не совсем точные данные. - После недолгого замешательства Гудериан решился продолжить спор.
- Вы сами дали мне эти сведения! - Возмущению Гитлера не было предела. - Вы подали мне лживые цифры, а теперь пытаетесь обвинить меня в вашей же лжи!
Фюрер перешeл на личности, продолжая извергать на Гудериана и других участвующих в совещании генералов такие слова, что присутствующие в зале девушки-стенографистки от стыда покрылись пунцовыми пятнами.
Паулюс стиснул зубы. Выслушивать этот поток оскорблений было унизительно, офицерская честь требовала отреагировать на столь мерзкие слова. Хотя бы просто встать и уйти. Но чем это может закончиться? Разжалованием, а то и расстрелом. А семья? Что с ней будет? Концлагерь?
Нужно терпеть, хотя бы ради жены и детей. Когда-то же это прекратится.
«Кажется мы перестарались с чисткой генеральских рядов», - размышлял группенфюрер Гейдрих, наблюдая реакцию генералов на словесные выпады Гитлера. Нагнали на людей такого страха, что те от собственной тени шарахаются. А с кем же реализовать дальнейшие планы?
Группенфюреры «чeрных дивизий» хороши как исполнители, но «играть их» лучше втeмную. Не дай бог, которого нет, как учит доктрина национал-социализма, они проявят собственную инициативу, а ещe страшнее, если попытаются думать своими заплесневелыми мозгами. Претворять в жизнь чужие идеи мироустройства - это одно, а пытаться самому побывать в роли если не бога, то хотя бы демиурга низшего ранга, совсем другое.
Генералы тоже не подарок, но хотя бы приказы грамотно выполняют. Откровенных глупостей, в стиле Дитриха, не допускают. Послали же боги соратника. Наверное в тот день им было не до просьб эсэсовского генерала. Услышал Вотан, он же Один, краем уха невнятную молитву, щeлкнул пальцами в промежутках между нескончаемыми здравницами и послал Гейдриху в качестве помощника обергруппенфюрера Дитриха, прямолинейного как автобаны Рейха. Хотя, скорее всего это был Локки, а не Один. Только «отец обмана» мог так изощрeнно пошутить над замыслами группенфюрера Гейдриха.
«За неимением «гербовой» пишем на клозетной», - группенфюрер вспомнил любимое присловье своего учителя русского языка. Когда в июле прошлого года окончательно стал понятен расклад сил в этой войне, Гейдрих пришeл к выводу, что пора учить русский язык, и велел подыскать себе такового среди пленных русских офицеров, владеющих немецким языком.
Подполковник Охрименко начал обучение с того, что в течении десяти минут излагал своe мнение о войне, фюрере, немецкой армии, самом будущем ученике. На хорошем русском мате. Ни разу не повторившись.
По приказу группенфюрера этот монолог записали на магнитофон. Вернее, писали все беседы Гейдриха с русским, а не только эти откровения. На следующем «уроке» группенфюрер встретил своего учителя несколькими выражениями из его речи. Русский подполковник хмыкнул и сказал по-немецки: «Действительно научиться хочет». Впрочем, оказался он украинцем, а не русским. Но по мнению самого подполковника Охрименко, никакой разницы между «москалями» и «хохлами» не было.
- Напридумывали дурацких кличек. - Ворчал Охрименко. - «Хохол», «кацап», «бульбаш». Будто не из одного корня росли. Отец у меня из Чернигова, мать рязанская, дед по материнской линии мордвин, второй дед казак запорожский, отцовская мать полячка, другая бабушка стопроцентная русачка. Ну и кто я после этого?
Действительно кто? Задачка такая, что всему расовому институту Розенберга старательно чесать затылки, высчитывая соответствующие проценты «чужеродной» крови.
С этим заведением ещe предстоит серьeзный разговор. В будущем. Непременно и обязательно. Кое-кому нужно объяснить, что нехорошо шастать по кладбищам, выискивая надписи на надгробных плитах. Особенно у ближайших родственников людей, которым повезло взлететь на властную верхушку. Такое любопытство может плохо закончится. Группенфюрер Гейдрих постарается растолковать чересчур пытливым ревнителям чистоты арийской крови, что его мать ВНЕ ПОДОЗРЕНИЙ. Какое бы имя она не носила при жизни.
Русский подполковник прав, отметая границы между родственными народами. В самих немцах намешано столько разной крови, что всерьeз воспринимать тезис о «чистоте крови германских народов» могут только откровенные кретины. Сам Гейдрих к ним не относится, и постарается, чтобы среди его ближайших соратников и сподвижников таких болванов не наблюдалось. Но кое-кого он оставит с единственной целью - хорошенько покопаться в родословной «великого фюрера».
Впрочем, русско-украинский подполковник не признавал своей роднeй украинских националистов, верой и правдой служащих Рейху. «Даже не однофамильцы», - eрничал Охрименко, после того как встретил среди них «свидомого» с такой же фамилией. Не называл он сторонников Бандеры и Мельника и украинцами. «То ж свидомы галичане», - пояснял он группенфюреру на одном из уроков, - «третью часть они поляки, на осьмушку австрияки, на щепоточку гуцулы, и мадьяр чуток капнуло».
Нужно сказать, что бандеровцы советского подполковника тоже не жаловали, обзывая украинца Охрименко «москалeм» и татарином.
Что же всe-таки произошло вчера с группой оберфюрера Брокмана? Убиты? Взяты в плен? Спросить не у кого. Запредельная секретность повернулась против самого группенфюрера Гейдриха. Никто из вырвавшихся из города солдат, после его взятия русскими, ничего конкретного сказать не может. Из сопровождавшего Брокмана взвода разведки уцелел только один человек, вернее прорвался только один. Но он серьeзно ранен и в ближайшее время ничего рассказать не сможет. Не прояснил ситуацию и ефрейтор, вытащивший раненого разведчика. По его словам, в момент начала русской атаки обершарфюрер Шнитке находился за пределами здания, выбранного его подразделением в качестве опорного пункта. Шнитке был ранен в первые же секунды боя, и ефрейтор Гофман вынужден был эвакуировать раненого товарища, не вступая в бой с русской штурмовой группой. Врeт, конечно.
Успел ли Фридрих покинуть здание до штурма? Если да, то дела не так уж и плохи. Русские только облегчили штандартенфюреру Франку переход линии фронта, а на той стороне он сумеет сориентироваться. Вот только захочет ли выполнять задание и возвращаться обратно?
Одни вопросы и никаких ответов.
Послать что ли на ту сторону подполковника Охрименко? Но поверят ли ему? Попавший в плен солдат не внушает доверия, а офицер под двойным подозрением. Могли завербовать, могли запугать, сломать пытками и голодом в конце концов. Пока будут проверять искренность вернувшегося подполковника, время безвозвратно утечeт. Его и так не хватает, а в связи с начавшимся наступлением русских оно ускорило свой бег многократно, и летит курьерским поездом, не обращая внимания на отчаянные крики не успевших к моменту отхода временного экспресса.
Хотелось бы знать, случайно ли на участке перехода русские поменяли свои части. Вместо обычной стрелковой дивизии там оказались головорезы из десанта и морской пехоты. Генерал Рейнгардт, обнаруживший такой подарок у себя под боком, отдал под суд начальника разведки своего танкового корпуса, просмотревшего смену советских подразделений, и сейчас раздумывает брать ли ему обратно этот город или не трогать это осиное гнездо.
Гейдрих прислушался к словоизлияниям главнокомандующего Вермахта. Фюрер начал повторяться. То что Геринг «жирная свинья», а Гудериан «тупой баран» было сказано ещe год назад, после первых же поражений на Восточном фронте. Получили тогда свои клички и другие военачальники Вермахта. Состав «скотов в погонах» с той поры не поменялся. Эпитеты стали намного жeстче, но всe равно им далеко до словесных излияний подполковника Охрименко. Предложить что ли фюреру пополнить свой словарный запас несколькими русскими «загибами»? Хотя бы простейшими посылами в самые интересные места человеческого организма.