Полковник Герман мудрил недолго. Вся рота в полном составе отправилась в третий батальон, понeсший наибольшие потери за время наступления. Капитан Косых превратился из командира маршевой роты в комбата-три. Марек Сосновский и все остальные сокурсники лейтенанта Банева стали взводными в переформированном батальоне. А вот сам Володька, как и ожидалось, попал в свою роту. Но не взводным, как думал он.
- А, Банев! - Обрадовался комбриг, обнаружив в строю прибывшего пополнения знакомое лицо. - Вовремя ты. Очень вовремя. - Выслушав доклад бывшего старшины, полковник Герман продолжил. - Отправишься в первый батальон, примешь под командование третью роту, Игнатова я сегодня в комбаты перевeл.
- Товарищ полковник, как роту? - Поразился Володька. - Я ведь и взводом ещe не командовал.
- Что ж ты, капитан, так плохо своих курсантов учил? - Комбриг повернулся к капитану Косых. - Им приказ, а они свои пожелания в ответ.
Володька густо покраснел, хотя понял, что полковник шутит. Тот тут же подтвердил его догадку.
- Взводным там твой дружок Данилов управляется. И неплохо управляется. Так что, лейтенант Банев, извольте выполнять приказ.
- Есть принять третью роту, товарищ полковник. - Отрапортовал Володька.
- Тут тебя, кстати, два сюрприза ждут. - Продолжил комбриг. - Один приятный, а другой не очень. Ну, да сам узнаешь. - Полковник хлопнул по плечу новоиспечeнного командира роты и отправился к ожидавшему его «газику».
Может быть, командиру бригады визит корреспондентов «Красной звезды» казался приятным сюрпризом, но вот самому лейтенанту Баневу вцепившийся в него клещом кинооператор казался сущим наказанием. Необходимость позировать перед камерой, выполняя не совсем понятные, а порой и просто дурацкие требования, сильно напрягала. Так не стой, туда не гляди, рукой в сторону врага показывай. С этой стороны к танку не подходи - солнце съeмке мешает. Комбинезон сними - орденов не видно.
Володьки хватило ровно до вечера. Доведeнный глупыми, с его точки зрения, пожеланиями до белого каления, он сорвался и высказал корреспондентам всe, что он о них думает. Как ни странно, помогло. Кинооператор сдвинул пилотку набок, почесал за ухом и улыбнулся.
- Меня Всеволод зовут. Можно Сева. - Сказал кинооператор, имеющий такое же, как у Володьки, звание лейтенанта. - А то мы всe по званиям, да по званиям.
- Владимир. - Буркнул Володька.
- Сильно мешаем? - Вмешался в разговор второй посланец «Красной звезды», носящий майорские погоны. - Ты, Владимир, не обижайся. Работа у нас такая.
- У меня, товарищ майор, тоже работа, и не менее важная, чем у вас. - Примирительным тоном продолжил Володька. - Мне надо роту принять, а я перед вами живую статую изображаю.
Корреспондентов на некоторое время удалось сплавить в другие роты, и внимательно посмотреть, что же ему досталось. Спасибо старшему лейтенанту Игнатову, потери в роте были минимальными. В безвозвратных потерях числились две машины и один экипаж. Причeм, ни одного танка не потерял третий взвод, которым уже два месяца командовал старшина Данилов. Игнатов при встрече сказал, что будь у Кольки офицерское звание, то быть бы ему ротным. А ведь Колька ни словом не обмолвился об этом, когда письма писал. Скромняга. Володька знает с пяток человек, которые не преминули бы непременно и обязательно сообщить об этом всем друзьям и знакомым. Сам таким был, не так уж давно. Сейчас поумнел. А неприятное известие прибавило уверенности в том, что выпячиваться нужно поменьше.
А всe-таки комбриг неправ. Приятных новостей было больше, чем одна. Намного больше. Бог с ними с корреспондентами, назвать их появление приятным безоговорочно сможет только мехвод Костин. Но и к плохим это событие не отнесeшь.
А хорошие новости.
Экипаж жив и здоров. Не возражали стать командирским танком, хоть это и опаснее.
Комбат Игнатов его бывший комвзвода. Большими друзьями они не были, но хорошо, когда твое начальство знает тебя не понаслышке, как и ты его.
В батальоне его ждали три письма. Одно от родителей, которых он ещe месяц назад предупредил о том, что последующие письма ему нужно отправлять на прежнее, и будущее, место службы. Одно от школьного друга, с которым они изредка переписывались с самого начала войны. Генка воевал в Норвегии, сейчас у них было затишье и он торопился написать письма всем своим друзьям и знакомым. А третье - от Ванды! Тогда, в прошлом году, они с Вандой и адресами обменяться не успели. Отправились на спецоперацию танки сержантов Банева и Данилова, а обратно на хутор пана Збышека не вернулись. Осталось приятное воспоминание о красивой девушке, да и только. Поэтому, получив письмо с удивительным адресом «Красная армия, Первая танковая армия, старшине Баневу», Володька заподозрил глупую шутку. Но внутри лежала фотография Ванды, подтверждающая, что письмо действительно от неe, и два тетрадных листа, исписанных по-польски с вкраплениями русских и белорусских слов. Сам лейтенант Банев в этой тарабарщине разобрал едва ли третью часть, твeрдо уяснив только то, что Ванда обнаружила статью о нeм в случайно попавшем на их хутор номере «Огонька». Название журнала было единственным словом, которое он понял сразу, а об остальном пришлось догадываться. Ну ничего, разберeтся он с ротными делами, найдeт Марека Сосновского и заставить перевести письмо от корки до корки.
А известность не так уж и плоха. С одной стороны не очень приятно, когда на тебя пялятся незнакомые люди и пристают с дурацкими вопросами. А с другой, написала Ванда на конверте чуть ли не «на деревню дедушке», а письмо добралось до адресата.
А неприятное известие...
- Тут тебя уже вторую неделю с той стороны вызывают. - Сообщил лейтенанту Баневу старшина Данилов, как только они нашли время поговорить в спокойной обстановке.
- Кто? - Удивился Володька.
- Подожди немного. - Колька посмотрел на часы. - Через десять минут сам услышишь.
Через десять минут, подтверждая германскую пунктуальность, со стороны немецких позиций донесся призыв к старшине Баневу выйти на связь на одной из стандартных частот немецкой танковой рации.
Вскоре радист Михеев обнаружил искомую частоту, на которой голос с сильным акцентом повторял то же самое.
- Чего тебе надобно, Ганс? - Откликнулся Володька, выслушав это обращение.
- Я не есть Ганс, я есть Густав. - Поправил лейтенанта Банева голос с той стороны.
- Чего тебе надо, Густав? - Повторился Володька.
- Я есть искать старшина Банев. - Ответил немец. - Я просить сказать ему, что я его искать.
- Я, лейтенант Банев, слушаю тебя. - Володька оторвался от наушников, посмотрел на Кольку. - Вы ему отвечали?
- Отвечали, но с нами он говорить не захотел, ждал тебя.
С той стороны проявился другой голос, говорящий по-русски почти без акцента, наверняка переводчик.
- Если ты тот Банев, который нам нужен, то должен знать, куда попал твой первый снаряд в панцер гауптманна Оберта. - Начал разговор переводчик.
- Ни первым, ни вторым снарядом мы в него не попали. - Володька усмехнулся столь примитивной проверке. - Третьим снесли командирскую башенку, четвeртым сорвали левую гусеницу, а пятым подожгли.
На той стороне молчали, наверное переводчик пересказывал немцам то, что посчитал нужным сообщить русский лейтенант. Минуты через три рация ожила.
- А куда попал в твой танк гауптманн Оберт? - Продолжил проверку переводчик.
- Никуда ваш Оберт не попал. - Отрезал Володька. - Осколками черенок лопаты перерезало, да брезент продырявило.
Брезент пришлось латать, новый выдавать отказались наотрез. Истины ради, надо признать, что немец третьим снарядом почти попал. Скользнул по башне и снeс ящик с зипом, приваренный на левой надгусеничной полке.
С самого начала войны всe, что можно было отправить из внутренностей танка наружу, перенесли на броню. Даже личные вещи экипажа требовали хранить в специальных ящиках, наваренных на башне. Поначалу так и делали, пока не пришлось выкинуть на ветошь посечeнные осколками до состояния лохмотьев две телогрейки.
- Я есть обер-лейтенант Густав Оберт. - В наушниках возник голос первого немца, вызывавшего старшину Банева. - Я вызывать тебя, лейтенант Банев, на дуэль.