Рассчитывал на что ещe? На что? На предательство иранской армии? Так еe никто всерьeз и не принимает. Персы такие союзники, что верны только сильному. Ну и щедрому. А также готовы подчиниться тому, кто ведeт разговор с ними на понятном им языке. Такие люди в штабе генерала Тюленева имеются, поэтому лояльность высших офицеров иранской армии обеспечивают заложники взятые из их семей. Сами же персы и предложили такое решение. Из тех кто служит не за страх, а за совесть. Такие есть, пусть их и намного меньше половины.
Одного иранского предательства для столь смелой операции недостаточно. Что же ещe? Банальное безрассудство? Но англичане после прошлогодних оплеух, щедро отпускаемых им генералом Роммелем, чрезвычайно осторожны в военных делах. И не полезут в драку не имея подавляющего превосходства. Разведка, в том числе и воздушная, о таком превосходстве не докладывает. Не воспринимают русских как серьeзного противника? Скорее всего. И это зря!
Генерал Зейдлиц на собственном опыте познал всю глубину этих заблуждений. В своeм почти удавшемся рывке к Варшаве. До города дойти сумели достаточно легко, а вот унести из под него ноги удалось с огромным трудом ценой потери половины ударной группировки. В чeм его и обвинили бездари из штаба, покрывающие свою некомпетентность в военном деле. Получение чинов и наград и умение воевать - это, как показала война, немного разные вещи. Можно быть прекрасным генералом мирного времени и полным профаном во время войны. Причeм, независимо от национальности и стажа службы. Русские поняли это первыми и буквально за несколько месяцев вырастили новых полководцев войны. Талантливых и удачливых. Как будто заранее знали кого именно назначать.
Зейдлицу тогда с трудом удалось вывести остатки своей дивизии из хитроумно расставленных капканов генерала Белова. Месяц назад генерал-лейтенант Белов расхваливал его, Зейдлица, действия по прорыву из Варшавского котла. Благодарил за предоставленные уроки. Это у них, у русских, традиция такая - хвалить попавших в плен вражеских генералов. Ещe со времeн императора Петра расколотившего шведов под Полтавой.
Впрочем, в плен Зейдлиц попал солдатом. Благодарность Гитлера за спасение остатков ударной группировки. Сколько бешенства излил на него фюрер германского народа, когда Зейдлиц пытался объяснить причины своего отступления. Лучше бы той встречи не было. Глядя на беснующегося Гитлера, генерал осознал, какое же ничтожество они возвели в руководители Германии.
И не надо оправдываться перед самим собой. Именно они, военные, и возвели. Достаточно было в тридцать третьем году сказать громкое нет, да и просто намекнуть кому следует, и никакого фюрера с его бредовыми идеями в канцлерах бы не было.
Зейдлиц вздохнул. Чего ворошить старое. Как говорил на той встрече генерал Белов: «Что было - то было, что сбылось - то сбылось, вернуть назад уже не получится». А жить надо.
Не вернуть ничего! Ни того прорыва с разгромом. Ни скандала с пощeчиной своему непосредственному начальнику Манштейну. Ни скорого и предвзятого суда со смертельным приговором. Ни помилования Гитлера с разжалованием в рядовые и отправкой в штурмовой батальон. Ни того позорного момента, когда руки потянулись вверх от осознания простой истины, что помирать вот именно сейчас в этой изуродованной разрывами траншее не хочется.
Нет той истины, ради которой можно умереть.
А сейчас истина, а скорее надежда на еe появление, предстала перед глазами. Нельзя сказать, что на генерала так плен подействовал. В общем лагере пробыл он всего неполных три дня. Кто-то из солдат его батальона разъяснил советскому командованию, какой именно Зейдлиц попал к ним в плен. А те решили взять управление ситуацией в свои руки. К вечеру четвeртого дня неволи бывшего генерала ждала отдельная комната казармы для попавших в плен высших офицеров Вермахта. Народа там хватало. Причeм со всеми регалиями. И Зейдлиц в своей солдатской шинели выглядел несколько странно. Удивлять своим видом старожилов лагеря, а некоторые находились там с первых дней войны, пришлось недолго, уже утром его ждала полная форма генерал-лейтенанта Вермахта, разве что без наград, которых его лишили по решению военного суда. И потянулась рутина лагерной жизни. Поначалу его из общей массы генералитета не выделяли. Дали насмотреться и наслушаться. Позволили сделать выводы и поменять мнение о некоторых хороших знакомых. Нет, людей однозначно осуждающих его за игнорирование приказов Гитлера не было. Но и тех, кто сразу мог отринуть видение солдатской шинели, в которой его привезли в лагерь, было не так уж и много. Что поделать, генералы тоже люди. И шесть человек в погонах от полковника до полного генерала обвинили бывшего, они особо подчеркнули это, генерала Зейдлица в том, что манeвр ударной группы спас «его шкуру», но обрeк гарнизон Варшавы на гибель и плен. На резонные возражения, что в противном случае подобная судьба ожидала и его людей, один из понимающих соратников по окопному сидению Первой войны грустно добавил, что «ты ведь всe равно здесь оказался».
А потом пришeл подполковник Красной армии Фок и предложил поговорить. О чeм говорить? Обо всeм. О жизни и смерти. О мудрости и глупости. О счастье и горе. Об отваге и трусости. О верности и предательстве. О фатерлянде - какой он есть, и каким ему надо стать. Говорили долго, почти две недели.
А потом генерал Зейдлиц согласился посмотреть расположение «Первой Немецкой антифашистской бригады», и обратно в лагерь уже не вернулся.
Генерал окинул линию укреплений дивизии. Это ЕГО дивизия. Его труды и его гордость. Он создал то, что на сегодняшний день является лучшей частью германской армии. Сумел взять всe лучшее, что было в Вермахте и добавить многое из армии советской. Взяв за основу штаты немецкой «лeгкой» дивизии, они со штабом изменили еe так, что она стала больше походить на механизированный корпус Красной армии. Благо возможности были.
Добровольцев оказалось столько, что выбирали только самых лучших. Танковый полк, вместо положенного по штату батальона, укомплектовали самыми новыми, из имеющихся в распоряжении советских трофейщиков, панцерами. Не стали создавать пехотную бригаду, положенную по штатам германской танковой дивизии, было предложение так поступить, раз уж количество танков соответствовало панцер-дивизии, а оставили полки в прямом подчинении комдива. По предложению русских советников уменьшили количество небоевых подразделений. А то по германским штатам около половины личного состава занимаются тыловыми делами. Пусть уж лучше боевых подразделений будет больше.
Проблемы были с артиллерией. Конечно, немецких пушек хватало, можно было и снаряды к ним найти. Но советские тыловики вполне резонно указали на то, что доставлять другие боеприпасы одной их дивизии будет немного проблематично. Тем более, что на Иранском фронте разжиться трофейными боеприпасами, как можно было бы в Европе, не получится. Часть орудий на вооружении поставили советские. Миномeты большого калибра тоже. Из оружия советского производства Зейдлиц также выпросил противотанковые ружья и крупнокалиберные пулемeты. Ну и особым подарком был тот самый самоходно-артиллерийский полк, который так впечатлил рядового Зейдлица.
Всe остальное было немецким. Проще обучать личный состав, не тратя время на переучивание. Можно выбрать именно тот вариант вооружения, который будет использоваться наилучшим образом. От лeгких панцеров, которых на складах хватало, отказались. Вернее они были, но только в разведывательных подразделениях танкового полка. Вооружали танкистов самыми новыми, из имевшихся у русских, модификациями «тройки» и «четвeрки». Получили в дивизии «штуги» огневой поддержки. Переделанный из «двоек» самоходный зенитный дивизион. Даже знаменитые «ахт-ахт» выделили. Ну и остальную зенитную артиллерию по штатам, а 2-х сантиметровые зенитные спарки даже сверх нормативов. Причeм русские советники предложили монтировать такие установки прямо на грузовиках.
Недооценивать британскую авиацию не стоило. А она рано или поздно появиться. Когда иракцы массово побегут, а произойдeт это обязательно, то англичане влезут в дело сами. И тогда зенитный зонтик над головой его полкам просто необходим.