Однако после оставления Москвы царь не решался препятствовать действиям Кутузова: дальнейшему привлечению к борьбе с захватчиком сил народного ополчения, вооружению крестьянских партизанских отрядов. Уже со времени своего отъезда из армии в самую тяжелую пору войны Александр I ощущал растущее недовольство им в разных кругах русского общества. Возможно, он вспоминал участь своего отца — самодержца Павла I, когда читал строки письма сестры — великой княгини Екатерины Павловны. 6 сентября она писала Александру: «Недовольство дошло до высшей точки и вашу особу далеко не щадят… вас громко обвиняют в несчастье, постигшем вашу империю … в том, что вы погубили честь страны и вашу личную честь. И не один какой-нибудь класс, но все классы объединяются в обвинениях против вас».[113]
Прозорливость Кутузова проявилась в понимании им роли народных масс в этой справедливой, освободительной войне. Полководец смотрел дальше и глубже, чем дворяне-помещики во главе с Александром I, разрабатывал стратегический план, опираясь на народный характер войны 1812 г.
Народы России во главе с русским народом помогали громить силы захватчика. Башкирские конники, донские казачьи отряды наводили страх на прославленные в боях наполеоновские войска. Их рейды в тыл противника весьма помогали русской армии в период подготовки и перехода в контрнаступление. На Украине, на Урале, в других местах необъятной России силами крестьян и рабочих обеспечивались все более увеличивавшиеся потребности армии в вооружении, обмундировании, транспортных повозках, продовольствии, фураже.
Задачи, поставленные в тарутинский период перед партизанскими отрядами, требовали от них дальнейшей организационной перестройки. Необходимо было их пополнение новыми силами. Тогда отряды войсковых партизан пополнили прибывшие в Тарутино с Дона 26 казачьих полков, которые влились в армию в конце сентября. Кутузов дал указание разослать их по основным дорогам для усиления губернских ополчений, а часть полков направил в распоряжение Давыдова, Сеславина и других командиров войсковых партизанских отрядов. Главнокомандующий счел необходимым отметить действия казаков особым приказом: «Казачьи полки усердным, ревностным служением и оказываемою в делах противу неприятеля при всяком случае отличною храбростью заслужили справедливую похвалу».[114]
Анализируя действия войсковых партизан и подводя итоги их деятельности во время пребывания армии в Тарутинском лагере, Кутузов писал: «В течение шестинедельного отдыха Главной армии при Тарутине партизаны мои наводили страх и ужас неприятелю, отняв все способы продовольствия». Так закладывался фундамент близившейся победы. Имена Давыдова, Дорохова, Сеславина, Фигнера и других отважных командиров стали известны всей России.
В тарутинский период еще более развернулись и активизировались действия крестьянских партизанских отрядов. Западные губернии, особенно Смоленская, а также почти все уезды Московской губернии были охвачены партизанским движением.
Широкую известность получили отряды Курина, Емельянова, Половцова и др. С удовлетворением и гордостью Кутузов писал в Петербург: «Крестьяне, горя любовью к Родине, устраивают между собою ополчения… Ежедневно приходят они в Главную квартиру, прося убедительно огнестрельного оружия и патронов для защиты от врагов. Просьбы сих почтенных крестьян, истинных сынов отечества, удовлетворяются по мере возможности и их снабжают ружьями, пистолетами и порохом».[115]
В Гжатском уезде Смоленской губернии широкую известность получили действия двух отрядов — Ермолая Васильевича Четвертака (Четвертакова) и Федора Потапова (Самуся). Ермолай Четвертак, рядовой Киевского драгунского полка, был ранен в бою под Царево-Займищем и взят в плен, но ему удалось бежать. Организованный им партизанский отряд насчитывал около 300 человек. Отряд Самуся достигал 3 тысяч человек. Его ударную силу составляла конная группа в 200 человек, вооруженных и одетых в латы французских кирасир. В одном из боев участникам этого отряда удалось захватить пушку. Самусь проявил незаурядные способности в организации и руководстве действиями партизан. Он ввел систему оповещения населения о приближении неприятеля посредством колокольного звона и других условных знаков.
113