Вступление союзных войск на территорию Франции сделало реальной проблему заключения с ней мирного договора. В лагере союзников к этому времени стали проступать значительные разногласия по ряду политически острых вопросов. Так, Австрия хотела бы сохранить власть Наполеона во Франции. Россия и другие партнеры по коалиции решительно высказывались против этого, хотели избавиться от него навсегда, требовали отречения. Серьезные разногласия в стане союзников наметились и по вопросам послевоенного устройства Европы. Они проявились в полной мере на Венском конгрессе. К началу 1814 г. российская дипломатия уже основательно разработала проект мирного договора с Францией, обсуждение которого могло стать делом самого недалекого будущего. Так, важная роль России в шестой антинаполеоновской коалиции давала ей возможность проявления настойчивости при подготовке уничтожения договорным путем гегемонии наполеоновской империи на континенте. Добиваясь этого, Россия никогда не ставила задачу территориального расчленения Франции.[196]
Союзные войска вошли во Францию и 31 марта н. ст. 1814 г. вступили в Париж. Наполеон был низложен и отправлен на остров Эльбу. Как заметил Ф. Энгельс, Наполеон «пошел на Москву и тем самым привел русских в Париж».[197] Накануне капитуляции Парижа во французской столице находился генерал М. Ф. Орлов. По его словам, ему «суждено было представлять Европу, ночующую в Париже». Орлов участвовал в составлении Акта о капитуляции Парижа, а затем в его подписании. Герой антинаполеоновских войн, проявивший большие дипломатические способности, М. Ф. Орлов был широко эрудированным человеком, яркой, одаренной личностью. В мемуарах «Капитуляция Парижа», составленных под свежим впечатлением от событий, Орлов изложил свой взгляд — взгляд передового представителя не только русской, но и европейской общественности на главные причины заката наполеоновской эпохи, полного краха его господства над Францией. М. Ф. Орлов справедливо считал, что с установления Наполеоном диктаторской власти во Франции и начала завоевательных войн он «употреблял уже Францию в услуги прихотливого гения своего. Приучась на сражениях видеть равнодушно уничтожение рода человеческого, он пользовался неограниченно Францией, как завоеванной землей. Он выковал из нее оружие на своих противников, цепи для порабощения мира своей владычествующей идее. Это была несбыточная идея всеобщей монархии, и ей-то постепенно принес он в жертву все, что только мог как человек и как гражданин…».[198]
Примерно через год Наполеон предпринял дерзкую попытку восстановить свою власть. Однако «сто дней» его нового царствования во Франции окончились полным провалом. Он, утвердивший свою тираническую власть в стране, не мог решиться на обещание французскому народу изменения политического строя. И народ его не поддержал. Наполеон «уничтожил жизнь и движение в массах — и массы остались недвижны».[199] Войска Наполеона, во многом уступавшие по численности союзническим войскам, были разбиты 18 июня 1815 г. в битве под Ватерлоо, а он сам сослан на остров Святой Елены.
Национально-освободительные войны против Наполеона со всей глубиной раскрыли значение народных масс в истории. «Вся история освободительных войн, — писал В. И. Ленин, — показывает нам, что если эти войны захватывали широкие массы, то освобождение наступало быстро».[200]
Социальный протест, который не только не затухал, но, наоборот, поднимался в народах в ходе развертывания национально-освободительной борьбы, свидетельствовал о том, что шло дальнейшее развитие всемирно-исторического процесса, содержанием которого была смена феодализма капитализмом. Росло общее стремление народов к освобождению не только от национального, но и от социального угнетения. Однако тогда оно не переросло в мощное выступление против социального угнетения. Социальная база национально-освободительных движений была разнородна. К тому же для организации сил против Наполеона поднявшиеся на борьбу народы вынуждены были идти на союз с монархами. В итоге освободительная борьба народов в значительной степени была ими взята под контроль. Народы, заплатившие своей кровью за освобождение Европы от наполеоновского господства, еще надеялись на милости своих монархов, ждали от них социальных преобразований. Цели же европейских монархов в отношении своих народов были иными. Это отчетливо проявилось в решениях Венского конгресса, в первых же акциях Священного союза европейских монархов. Все это позволило К. Марксу сказать, что «всем войнам за независимость, которые велись против Франции, свойственно сочетание духа возрождения с духом реакционности…».[201]
196
Внешняя политика России XIX и начала XX века: Документы российского МИД. М., 1970. Т. 7. С. 540–541, 545–546.