— Тебе еще многому предстоит научиться. Но не бойся. Я научу тебя всему, что тебе нужно знать.
Ее сердце затрепетало от волнения. Чему он ее научит? А вдруг она не поймет? Вдруг она забудет что—то важное?
Он продолжал.
— Но тебе понадобится помощь как живых, так и мертвых.
Она наклонилась вперед. Помощь? Он имел в виду какую—то кошку? Он знал кошку, которой она могла бы доверять?
— Кто... — начала было она спрашивать, но сон рассеялся, и Ледолапка, проснувшись, вновь оказалась на конюшне.
Острый запах охватил ее. Он был в ее шерсти и на ярко—белой шкурке, выстилавшей ее соломенное гнездо. Она сморщила нос. Запах был похож на запах травы, но очень сильным. Сможет ли она вывести его из своей шкуры?
За окном было серое полуденное небо, и дождь хлестал по лугу. Она попыталась встать на лапы, но была слишком слаба. Лапы дрожали, и она опустилась на шкуру, вдруг она поняла, что рана на шее стала менее болезненной. Горячая, пульсирующая боль уступила место колючей. И шкура была чистой. Никакой запекшейся крови. Она осторожно прикоснулась передней лапой к ране, не в силах повернуть голову, чтобы посмотреть. Рана была закрыта и затянута толстой, жесткой паутиной. Это сделал Двуногий? Ей стало интересно, как. Было бы полезно узнать. Она могла бы рассказать Мотылинке.
Она опустила лапу, поняв, что ничего не может сказать Мотылинке. Она не могла вернуться в свое племя. Разочарование снова сжало ее сердце. Но она не одна — и не будет. Но кто ей поможет? И как? В чем именно?
— Привет, Ледолапка. — Мяуканье Кориандра заставило ее повернуть голову. Через конюшню к ней несся серый котенок.
Дымок рысью побежал за ним.
— Как ты себя чувствуешь?
Они остановились рядом с ее соломенным гнездом.
— Лучше. — Она посмотрела на него. Она не собиралась рассказывать ему больше. Он выдал ее Двуногому. — Двуногий вернется?
— Нет, — ответил ей Дымок. — Если он оставил тебя здесь, значит, он думает, что с тобой все будет в порядке.
— Оставил меня здесь?
Что он имел в виду?
— Он мог оставить тебя в своем гнезде.
От одной мысли о том, что, проснувшись, она окажется в незнакомом Двуногом месте, у Ледолапки кровь стыла в жилах. Двуногий мог забрать ее куда угодно. Куда—нибудь за озеро. Она могла никогда не найти дорогу домой.
— Я же говорила тебе, что не хочу, чтобы рядом со мной был Двуногий, — прорычала она, вздрагивая от его предательства.
— Я знаю. — Дымок наклонил голову. — Прости, что напугал тебя, но я знал, что Двуногий может помочь. Травы Свистолапки было недостаточно. Я не мог позволить тебе умереть.
— А если бы он забрал меня? — потребовала Ледолапка.
— Он никогда не забирал никого надолго, — сказал ей Дымок. — Он всегда возвращает нас обратно. Похоже, Двуногим нравится, что мы здесь живем.
Ледолапка фыркнула.
— Вы очень доверчивы.
— Двуногий спас тебе жизнь, — заметил он.
— Наверное, ты прав. — Ледолапка понимала, что звучит неблагодарно, но Дымок пошел на огромный риск против своей воли. Она напряглась, впервые заметив, что шерсть на боку содрана, и там виднеется ранка, маленькая и аккуратная, скрепленная той же ниткой, что и на шее. Что это? — Ее глаза расширились от тревоги. — У меня там не было раны.
Дымок не выглядел обеспокоенным.
— Такое случается со многими кошками, которых лечит Двуногий, — сказал он ей. — Не стоит беспокоиться. Это быстро заживет, и, похоже, не причинит никакого вреда.
Этот кот слишком доверял Двуногим. Ледолапка беспокойно зашевелилась. Зачем Двуногому делать рану только для того, чтобы ее залечить?
Кориандр вскарабкался на край гнезда.
— Ты спала целые сутки, — пробормотал он.
— Ты, наверное, проголодалась, — промяукал Дымок. — Я принесу тебе что—нибудь поесть.
Когда он ушел, Ледолапка поняла, что впервые после ранения хочет есть. Эта мысль утешила ее — значит, она идет на поправку.
— Не чеши свои раны, — предупредил Кориандр, балансируя на соломе. — Если ты это сделаешь, Двуногий наденет тебе на голову большой жесткий воротник, и ты не сможешь нормально помыться.
— Не волнуйся. — Ледолапка вздрогнула от этой мысли. — Когда—то я была ученицей целительницы. Я знаю, что раны надо оставлять в покое.
— Ромашка—младшая не оставляла, — мяукнул Кориандр. — Двуногий надел на нее такой большой ошейник, что она едва могла ходить. — Его усы пошевелились от удовольствия при воспоминании. — Больно не было, но она все время на что—то натыкалась. — Он спрыгнул с гнезда. — Думаю, теперь нам не нужна вся паутина, которую я собрал. — В его голосе звучало разочарование. — А Ромашке—младшнй не придется накладывать припарки, которым ее учила Свистолапка.