Но Грандэ не успел как следует насладиться вином и приятной обстановкой в одиночестве.
– Еще бутылку, и бокал для меня, – раздался прямо над головой Рикардо знакомый голос и в поле зрения появился среднего роста мужчина, лет тридцати, одетый весьма скромно. Черная рубаха и штаны, черная куртка, такая же косынка на темно-русых волосах, связанных на затылке кожаным ремешком. Вся эта чернота разбавлялась единственным ярким пятном – широким красным поясом с серебряной цепочкой дорогого брегета.
Рен Асканец вообще не любил излишней экстравагантности в нарядах, в отличие от Рикардо, а вот по части напитков вкусы у них совпадали. Грандэ откинулся на спинку стула, сделал приветственный жест бокалом:
– Рад видеть, Рен. Не знал, что ты в «Белую Акулу» захаживаешь.
– А я услышал, что тут сидит чудом спасшийся после столкновения с кораблем-призраком Рикардо Грандэ и не удержался, решил послушать из первых уст, так сказать.
Асканец непринужденно расположился напротив, ему тут же подали вино.
– Отменно… а кстати, как ты рискнул сунуться сюда, на Айбуко, после той истории с Баожей? Говорят, она обещала тебе что-то отрезать?
Грандэ самодовольно ухмыльнулся:
– Речь шла о моем языке. Но это небольшое недоразумение уже улажено. Правда, примирение обошлось в парочку артефактов из моей личной коллекции…
– И покаянную речь в присутствии всего ее экипажа, - подхватил Асканец.
Грандэ досадливо дернул плечом:
– Ну, покаянная речь это громко сказано… всего лишь вежливые слова сожаления.
– Видимо, сказано было с большим чувством, или артефакты уж очень хороши… в любом случае, ты здесь, и я жажду послушать: что это за призрак? И как тебе удалось с ним разобраться? Неужели он так же падок на вежливое помахивание шляпой и магические бирюльки, как Баожей?
– Если бы это было так, о «Грозе Морей» не болтали бы в каждом кабаке уже двести лет.
– Насколько я знаю, не более ста двадцати, но это мелочи, – заметил Рен, отправляя в рот крупную фиолетовую виноградину, – А правда, что весь экипаж «Грозы» это сумасшедшие духи повешенных на рее пиратов?
– Я видел только одного. И он выглядел вполне сумасшедшим.
Рен Асканец прищурился и уточнил:
– Значит, ты был так близко, что даже смог разглядеть Плакальщика? И… какой он?
– Не уверен, что это был именно Плакальщик, – нехотя признал Рикардо, – Высокая белесая фигура, окутанная вихрями.
– А это точно та самая «Гроза»? – усомнился Рен.
– Паруса все рваные, клочьями висят, борта в трещинах. Мачты в синих молниях, за кормой черная пена…и над бортами клубится туман, или дым, так что ничего толком не разглядеть…
– Вроде похоже…
Асканец задумчиво рассматривал свой бокал. Потом резко склонился вперед и спросил у Рикардо:
– Так что тебе напророчил Плакальщик? Неужели славу самого грозного пирата всех времен?
Рикардо вспыхнул, хотел ответить что-то гневно-презрительное, но его собеседник уже доброжелательно улыбался, поднимая бокал:
– Давай лучше выпьем. И ты мне расскажешь все по порядку.
Конечно, Грандэ был в курсе слухов, что он-де проклял и Тесака, и весь его экипаж. Потому что сам эти слухи и распускал: просто ронял намек здесь, словечко там. А людишки остальное и сами додумают, как известно, перемывать чужие косточки – любимая забава всех разумных.
О том, что старый пройдоха Туайнен замыслил взять крупнейший контрабандный груз прийттских алмазов, Грандэ шепнула одна маленькая птичка. Эта пичуга была его собственным шедевром, над ее созданием он бился не один год, но оно того стоило. Это порождение магии не отличалось красотой, и слабо походило на реальных пернатых, зато умело становиться незаметным, почти невидимым и превосходно шпионило для своего хозяина.
Провоцировать Туайнена на ссору Рикардо не собирался. Но Тесак вдруг неосторожно высказался в том смысле, что у некоторых репутация дутая, а на самом деле кишка тонка в честном поединке скрестить саблю не что с ним, а даже и с девчонкой Блексторм, его первым помощником, ежели без магии и прочих подлых штучек. Грандэ тут же сделал вид, что принял слова Тесака на свой счет, изобразил смертельную обиду и желание непременно поквитаться. Самым сложным было завершить тот маленький спектакль не переводя его в немедленную дуэль.