— Месье! — картинно всплеснул руками прибывший к Нейпиру с визитом Парсеваль-Дешен. — Неужели вы схватились со всем Балтийским флотом России?
— Почти!
— Не думал, что принц Константин решится на подобную дерзость!
— Если бы ваше превосходительство присоединились к нам со своими кораблями, — съязвил сэр Чарльз, — Вам бы представилась возможность убедиться в этом лично!
— Но каковы результаты сражения?
— Один русский корабль сожжен, два других, несмотря на тяжелые повреждения, сумели укрыться в гавани Або.
— А месье Пламридж?
— Погиб.
— Мон дье! Но как это случилось?
— В бою. Принц Константин обещал вернуть его тело. Так что в самом скором времени ждите гостей!
— Значит, русская эскадра не уничтожена?
— Нет, черт возьми! В ней слишком много мелкосидящих канонерок и фрегатов, чтобы мы могли переловить их в этих проклятых фьордах!
— Так вы не станете блокировать Або?
— Я еще не выжил из ума, чтобы давать русским еще одну возможность для минной атаки.
— Но ведь они могут устроить это и здесь…
— Тем больше поводов у нас поторопиться, сэр!
— Что ж, согласен… мне показалось, или вы куда-то собираетесь? — обратил внимание Парсеваль-Дешен на собиравших адмиральские вещи матросов.
— Я переношу свой флаг на «Сен-Жан-Д´Акр». Мой флагман слишком поврежден.
— Но здесь нет возможности ремонтироваться!
— И потому он отправится в Стокгольм.
Больше всех решением адмирала остался доволен капитан «Дюка» Гордон. Произведя осмотр повреждений, упрямый шотландец пришел к выводу, что кораблю просто необходим срочный капитальный ремонт, для которого не обойтись без постановки в док, о чем без обиняков доложил адмиралу.
Огромные пробоины в бортах и многочисленные внутренние разрушения настойчиво требовали немедленной починки. Что еще хуже, русским удалось повредить один из котлов. Потеря четырех восьмидюймовых и полутора десятков 32-фунтовых пушек на нижней и средней орудийных палубах на этом фоне выглядела совершеннейшим пустяком.
Но что самое печальное, этот урон был нанесен не только орудиями, пусть и второразрядного, но все-таки линейного корабля, но и пушками канонерок. Которые англичане совсем недавно полагали недостойной внимания мелочью.
Близость показавшего себя опасным противником русского шхерного флота заставила союзников удвоить усилия по подготовке к штурму. Количество десантников, готовившихся к высадке на островах, было доведено до восьми тысяч штыков и пятидесяти орудий разных калибров, включая мортиры, осадные пушки и тяжелые морские тридцатидвухфунтовки. Для начала осады оставалось дождаться вышедшие неделю назад из Кале транспорты с дополнительными силами пехоты взамен погибших в ходе битвы у Кронштадта. Английские и французские корабли ежедневно выходили на обстрел укреплений, стараясь, впрочем, держаться на почтительном расстоянии.
И тут, как это часто бывало в истории, случилось предательство. Одним прекрасным утром к генералу Бараге-де-Илье привели перебежчика. Невысокого роста, худощавый и впалогрудый, да к тому же еще несколько дней не бритый, он производил не самое благоприятное впечатление.
— Мне казалось, что московиты имеют несколько более атлетическое сложение, — поморщился командующий французским экспедиционным корпусом.
— Но пахнут так же отвратительно! — хохотнул адъютант, но видя неудовольствие патрона, поспешил заткнуться.
— Зачем вы его привели, Арман?
— Он говорит, что у него важные сведения, экселенц!
— Как тебя зовут? — поинтересовался через переводчика генерал.
— Яков Блюм, ваше превосходительство, — угодливо поклонился перебежчик.
— Что ты хочешь мне сообщить?
— Я знаю, где у русских находится секретная батарея. Кроме того, если будет на то ваша воля, могу показать слабое место в башне «С».
— Что ж, это очень интересно. Но прежде ответь, отчего ты решил изменить присяге?
— Это не моя страна, — на некрасивом, но довольно выразительном лице солдата появилось отвращение. — Меня забрали силой на военную службу! Мучали непосильной работой. Не позволяли совершать религиозные обряды. А когда стали готовиться к осаде, сломали домик, где жила моя семья, и теперь жена и дочка вынуждены ютиться в казарме.
— Так ты еврей? — сообразил Бараге-де-Илье.
— Да.
— Что ты хочешь за свою услугу?
— Ваше превосходительство, — помялся перебежчик. — Я человек бедный…
— О, не беспокойся, если твои сведения подтвердятся, ты получишь достойную награду.