— Турки, они любят показать «неверным» или «гяурам», как они нас называют, свою важность. Синьор Чезаре мне говорил, я вам. Неужели забыли?
— Помним, — вздохнул Фредо. — Просто тут сидеть уже сил нет. Хочется что-то делать, а не только пить, спать и на танцы здешних девок любоваться.
— А среди них и итальянки, и испанки, и другие, кого поймали, а потом на базарах продали. Некоторых прямо по весу, как скотину!
Ярость Паскуале Винченцо Раталли хорошо понимал. Дочь брата его матери так чуть было не сгинула в гареме одного из арабов. Повезло, что сумели выкупить, но на это ушли очень большие деньги, чуть было не разорившие всю семью. И с тех самых пор весь род Калоджеро был готов терпеть мавров, турок и прочих лишь в мёртвом виде, ну или в живом, но неумолимо приближавшемся к смерти. Иного просто не признавалось. А тут вдруг посольство в одно из сочащихся чёрным гноем сердец чудовища, враждебного всему с детства близкому. Тяжело это для некоторых.
— Терпи, Паскуале, просто терпи. Сам знаешь, что мы сюда не просто так, а для того, чтобы обменять одного турка на множество солдат. Или тех, кто может ими стать в самом скором времени. Кардинал Борджиа знает, что делает.
Вот с этим ни один из его помощников спорить даже не собирался. И саму затею все трое поддерживали. Один турок, пусть и брат султана. Множество попавших в рабство кастильцев, италийцев, арагонцев, германцев и прочих. Понятно было, кто ценнее и полезнее для Рима и его прежних понтификов, а кто для Борджиа, умеющих смотреть чуть дальше, чем в глубину собственного кармана.
Этим напоминанием Раталли немного успокоил своих людей, которые от вынужденного безделья начинали ощутимо звереть. Вместе с тем было понятно, что надолго их терпения всё едино не хватит. Требовалось придумать что-то новое, но… К счастью, уже через пару дней после того разговора им была назначена аудиенция у султана Баязида II
Дворец Топкапы. Именно это место было резиденцией султанов с семьдесят восьмого года. Сначала там успел пару лет поприсутствовать завоеватель Константинополя Мехмед II, а потом и его сынок Баязид II, который правил и по сей день. Оба султана не жили в Топкапы, они только раздавали приказы как своему дивану, так и пашам, что властвовали в тех или иных частях империи. Там же принимали послов со всех сторон света. Жили же хоть и рядом, но за пределами этого дворца, считая его недостаточно обширным и удобным для размещения обширного гарема, куда, помимо жён, входило и множество наложниц, что постоянно менялись.
Раталли уже успел за время пребывания в Стамбуле прогуляться по улицам этого древнего города. Увидеть удалось многое, что он не просто запоминал, но и записывал. Зачем? Так приказал Чезаре, а его стоило слушаться в таких делах. Чего хотел кардинал Борджиа? Как всегда… странного. Его интересовало, насколько сильно изменилась бывшая столица Византии за те сорок лет, что прошли с момента крушения последнего обломка некогда великого Рима Восточного. Вид улиц города, люди, его населяющие, общие ощущения и сравнение их с теми, которые возникали при посещении Рима италийского.
Бывший кондотьер не собирался забивать себе голову сверх необходимого. Приказали смотреть, слушать, записывать? Вот он и выполнял порученное, стараясь сделать это с предельным усердием. Пусть потом Чезаре разбирается, что делать с его наблюдениями, как их использовать в своих целях.
Но и ему было ясно — это уже не Византия, а Османия. Не Константинополь, а Стамбул. Прежнее же население частью было перебито во время падения города, частью обращено в рабство… Частью же просто покорилось, включая духовенство. И тут ему вспомнились слова кардинала Борджиа, сказавшего очередные запоминающиеся, но необычные для «князя церкви» слова: «Для многих из них важна только вера, но не кровь и не честь. Так было в испанских землях, в Московии, так же стало и в бывшей Византии. Окажешься там, сам всё увидишь».
Вот Раталли и увидел, хотя не был уверен, что хотел подобных зрелищ. Бывшая твердыня христианства — одна из нескольких, но не это главное — ныне захваченная магометанами, по улицам которой ходят завоеватели, переделавшие самые значимые христианские церкви под свои мечети, множество христианских же рабов, пленённых в разных европейских землях. И в то же время по этому самому Стамбулу вполне свободно перемещаются… христианские же священники. Не находящиеся в составе посольств, а именно живущие тут постоянно. Ведущие службы, молящиеся Господу и… ничуть не смущающиеся происходящим вокруг.