Наоми то, Наоми се, и сколько она пожертвовала больнице, и как осчастливила своим появлением и, опять же, одарила школу, и что сказала, и как выглядела… Тьфу! Полдня бесцельного (с виду) блуждания по городу и Пини успела много наслушаться и узнать из случайных разговоров на улицах Верены. Когда-то город считался серьезным соперником Вагнока, но неудобная, слишком открытая штормам гавань окончательно решила вопрос не в его пользу. Среди коренных веренцев до сих пор бытовало презрительное и недоверчивое отношение к Вагноку.
Улица полого спускалась вниз, и на синем клочке моря меж островерхих крыш виднелся «Громовержец». Пини нехотя признала, что в этой железной уродине есть своеобразное изящество. Функциональность. Машина для пересечения водных пространств, машина для разрушения. Вид флага Арни над кораблем подействовал на Пини, как красная тряпка на быка и на пирс она вышла вне себя от злости.
После вчерашнего визита Наоми в город «Громовержец» отошел от берега вглубь гавани и теперь стоял ввиду Верены, страшноватый в своей неподвижности. «Готов вмазать из всех орудий…» Мысли лезли в голову Пини исключительно черные.
На пирсе дежурил матрос с переносным гелиографом.
– Я – Пенелопа Картиг, – Пини не добавила больше ни слова.
Прямоугольное зеркало поворачивалось, ловя и отражая солнечный свет. Внезапно острая вспышка кольнула глаза – с борта «Громовержца» отвечали. Потом спустили на воду шлюпку.
Любопытные взгляды гребцов Пини напрочь игнорировала, смотрела прямо перед собой на корабль, что рос на глазах. Мятежный стяг нагло хлопал на ветру. В нем было новое.
Золотой символ солнца и вечной жизни, его четыре изогнутых на концах луча создавали впечатление безостановочного вращения. «Фантазерка чертова». Но знак выразителен, прост и виден издалека. «Смотрите и знайте все: это я – Наоми».
Она бросилась к Пини, едва та ступила на палубу. Поднялась на носки, заключила в объятья.
– Пини! Пини, я так рада!
Увлекла в кают-компанию.
– Все брысь! Файд, циркуляцию помалу! И пусть никто не беспокоит!
Пини польстило, что ради нее Наоми не посчиталась со сподвижниками и дала им такую разгонку. Один из них, плотный, с нее ростом, с молодым лицом и, при этом, совершенно седой, уходя, подмигнул ей дружески.
– Я не знаю его, – нахмурилась Пини.
– Денис, главный механик. Он уже клеит тебя. Такой. Сиди, я сделаю чай.
Пили молча, не отрывая глаз друг от друга.
– В самом деле, рада мне? – молвила, наконец, Пини.
– Ты же знаешь. Да.
– Я тогда чуть не утонула. Настолько изнемогла, что грезила наяву. Приснилось, что кроешь меня, почем зря… Радуешься, что умру.
Наоми вздрогнула, пролив чай себе на колени, пробормотала что-то под нос.
– Чего? – не поняла Пини.
– Побочный эффект. Я слишком спешила. Но, все равно тебе помогло, да?
– Решила: сдохну, а доплыву. И прибью тебя собственными руками.
– Очень правильное, логичное решение. Такие тебе особенно удаются.
Пини почувствовала, что краснеет. Наоми определенно посмеивается над ней, но непонятно: стоит ли обижаться. А Наоми уже выправляла разговор в нужное русло.
– Я не рассчитывала всерьез, что Вага будет сам, но все же надеялась.
«Вага». Пини неприятно резануло это небрежное обращение. Свет в каюте менялся, «Громовержец» набирал ход.
– Куда мы разворачиваем?
– Не тревожься. Погуляем по гавани.
– Зачем?
Наоми чуть усмехнулась.
– Затем.
«Она сама чего-то боится. И предпочитает держать судно в движении…»
– Наоми…
– Слушаю.
– Отец не посылал меня к тебе. Сам тоже не собирался. Я сама. Они с Брендой по стенам сейчас бегают. Я подслушала их разговор: она считает, что ты заманиваешь отца в ловушку. Играешь на остатках его чувств к тебе.
– А они были? Чувства…
– Ты напрасно разуверилась, Наоми. Послушай меня, возвращайся.
– Бренда уже пообещала мне легкую смерть. Спасибо, вы все так добры ко мне.
– Она говорила со зла, не всерьез! В крайнем случае, отец тут же тебя помилует. Отделаешься клеймом на правой ладони… Первое время руку прятать будешь, пока не привыкнешь.
– И меня потом не придушат во сне? Не насыплют чего ни будь в еду, питье?
– Нет! Клянусь! А игру твою пора прекратить. Ты попала в нее против воли, это зачтется.
Наоми молчала так долго, что Пини испугалась. Потом одним глотком осушила чашку, со стуком поставила на стол.