— Это… это…
Она задохнулась, но не от открытия, что ее муж связан с богатым финансистом, а от прикосновения этого человека! Сильная рука успокаивающе гладила ее плечи. Мужское дыхание касалось ее кожи, заставляя чуть шевелиться легкие завитки волос на висках. Маленькие опаловые сережки в виде капель слегка покачивались, сверкая словно льдинки.
Никогда и ни с кем не переживала Пат таких мгновений…
— Сядьте.
Она медлила с ответом, застывшая словно сомнамбула, погруженная в свои мысли.
— Сядьте, ради всего святого.
— Грубиян, — тихо выдавила она, стараясь скрыть свое истинное состояние, и почти потеряла сознание.
Снова открыв глаза, она обнаружила, что сидит в глубоком кресле напротив окна, через которое чудесно просматривается Тауэр и Темза.
— Вам лучше? — спросил Бенционни, стараясь придать голосу чуть больше теплоты. — Я предпочел бы, чтобы вы больше не падали в моем кабинете или вам без этого не обойтись? — добавил он с легкой усмешкой.
Она откинулась в кресле и почувствовала себя немного лучше.
— Я постараюсь, — пообещала она.
— Я колебался, не расстегнуть ли ваш жакет? Вам сразу стало бы легче, — произнес он, четко выговаривая каждое слово.
— Нет, — слишком быстро ответила она. Мысль о том, что она могла сидеть перед ним в полуобнаженном виде, испугала ее. — О, мои бедные ноги… — простонала она.
— Снимите туфли, они слишком тесные.
— Нет, я оставлю их. Благодарю.
— Не смею настаивать.
И вдруг, не веря своим глазам, она увидела, как Бенционни опускается на колени. У ее ног!
— Ради вашего удобства и быстрого выздоровления, которого мы оба хотим, — проговорил он твердо, голосом, не допускающим возражений, и… медленно начал развязывать ленты-шнуровки ее туфель. Его голова почти касалась ее колен.
В потоке света, льющегося из окна, волосы Марио отливали чудесным блеском темной сливы, под тонкой кожицей которой скрывается нежная мякоть плода, манящая приблизиться и… Господи, ну и сравнение!
Пат не выдержала и протянула к лентам руку.
Что это за ситуация, в которой она чувствует себя столь уязвимой? Что это за человек у ее ног, мягко, но настойчиво разувающий ее? Пальцы Бенционни касались только ее лодыжек, но она задыхалась, чувствуя, как сильно бьется ее сердце.
Он взглянул на нее, лениво-равнодушная теплота его глаз не могла скрыть пылающий в глубине ироничный огонь.
— Что-нибудь не так? — поинтересовался он.
— Мне щекотно, — неожиданно для самой себя выпалила она и залилась краской от произнесенной лжи.
Пару секунд они изучали друг друга. Он с интересом наблюдал ее замешательство. Она пыталась понять, разгадал ли он ее обман, ее стремление скрыть правду — непреодолимое действие его притягательности, ужас от своей незащищенности перед ним, пробуждение чувственности после долгого воздержания от секса.
Она с замирающим сердцем наблюдала за Марио, чувствуя, что они оба понимают, что между ними протянулась тоненькая-тоненькая пить, связующая их, но готовая ежесекундно порваться.
Он не смотрел на нее, целиком углубившись в развязывание шнурков, а она удивлялась, почему он так долго делает это.
Но это дало ей возможность подумать.
Она замужем. Пусть неудачно, но замужем. И все, что происходило с ней сейчас, — нехорошо, невозможно. Так утверждал ее разум, но тело… тело отказывалось прислушаться к голосу рассудка.
— Пожалуйста, — тихо прошептала она.
Защищаясь, она потянулась вниз, чтобы отстранить его. Их руки встретились, пальцы сплелись. И так они замерли оба, на секунду или две.
Пат слышала выражение «половодье чувств», никогда раньше не понимая его смысла. Теперь поняла.
Он околдовал ее. Это был дьявол. Бежать отсюда. И как можно скорее! Но Пат не в силах была двинуться с места. Что-то в глубине ее сознания говорило ей, что ее вины здесь нет. Всю жизнь до сего дня Патрисия была лишена радостей телесных, а если что-то когда-то и было, то сегодня она уже забыла об этом.
И еще… Эта таинственная фотография на столе. Раздираемая желанием убежать и жгучим любопытством, она подняла на Марио огромные, блестящие от возбуждения глаза, моля о разгадке. Но увидев его жесткий, невозмутимый взгляд, со всем безумием утопающего сказала первое, что ей пришло в голову.
— Не выпить ли нам чаю, — произнесла она, не узнавая свой голос, вдруг ставший глухим и низким.
У Бенционни вырвался короткий смешок — уж этого он никак не ожидал услышать!
— Чай! Разумеется, госпожа, мне следовало помнить английские традиции, столь необходимые при разрешении всех жизненных драм, — сказал он с сарказмом, подошел к столу и, нажав кнопку селектора, попросил принести чай.