Подъехал Олег. Ольгу он знал хорошо: бывал в гостях у Болеслава. Старый князь соскочил с коня, снял шлем, стал на одно колено перед прахом псковского воеводы, скорбя, склонил голову. Дружинники его вслед за князем опустились на колени. Но вот властитель встал, не надев шлема и не глядя вокруг молвил:
— Справить знатную тризну по витязю Болеславу и его хоробрым богатырям!
Потом окинул потемневшим взором поле жестокой брани, кивнул на тела убитых врагов:
— А этих... этих — собакам да воронам на потраву!
К нему подвели пленного герцога Ингельда — единственного оставленного в живых.
— Снять с него доспехи. Раздеть донага. Облить медом. Да в перьях обвалять!
Дружинники тут же исполнили приказание.
— А теперь посадите его на хромую клячу задом наперед... Пускай едет и расскажет в иных пределах, как встречают на Руси незваных гостей!..
Дочь Болеслава Олег отвел в полусгоревший терем, позвал знахарей. Когда девочка немного отошла от горя князь взял ее с собой в Новгород. А через год после печальной тризны по отцу Ольга стала женой великого князя Игоря Рюриковича.
Супружеская жизнь не понравилась Ольге. Выйдя замуж девчонкой, она так и не познала настоящей любви. Ласки мужа принимала холодно. Да и не мил ее сердцу был супруг опасливый и прижимистый по натуре.
Пока княжил Олег, русскому оружию сопутствовала удача. Могучей десницей своей старый князь грозил врагам, собирая славянские племена в единое государство. Русь перестала платить позорную дань хазарам: послам Великого Кагана Олег вручил тяжелый обоюдоострый меч и сказал весомо и грозно:
— Вот моя последняя дань Козарии! Киев-град отвергает Хакана! Коль не смиритесь с волей моей, то за мечом сим огнь и кровь падут в пределы ваши!
И греки увидели несметную рать Олегову у стен своей столицы. Устрашенные они просили мира и откупались золотом.
Но после смерти Вещего князя враги зашевелились, подняли головы. Хазары по весне стали ежегодно тревожить юго-восточные границы Руси. На юге с ними соперничали печенеги. Игорь неохотно садился в боевое седло, чаще посылал варяжского конунга на русской службе — Свснельда. А тот себя не забывал и наглея год от году стал с вожделением поглядывать на великокняжеский стол.
Тогда дальновидная и решительная Ольга создала собственную дружину, водимую в походы лихим Асмудом. Несколько сокрушительных ударов привели в чувство хазар, утихомирили печенегов. Склонил голову и гордый конунг Свенельд, когда Ольга за совершенный в Киеве разбой — дело ранее обычное — приказала повесить десяток варягов на крепостной стене. Дружина Свенельда заволновалась было, но Ольга с вечевого помоста самолично объявила, что перевешает всех находников, если они не будут следовать уставу. Ее слова прозвучали более чем убедительно, ибо варяги были окружены стальным кольцом из двух дружин — Игоря и ее. И еще одно кольцо, не менее страшное, состояло из вооруженного работного люда. Здесь, у капища Перунова, варяги дали клятву верно служить Руси и вести себя смирно. Первым к присяге подошел Свенельд...
Не доверяя воеводам да и мужу тоже, княгиня построила в неприступном месте на правом берегу Днепра, чуть выше Киева, крепость Вышгород. Именно сюда предприимчивая княгиня свозила добычу. Здесь же пировала всегда сытая и хорошо вооруженная дружина. Ольга ревностно относилась к подбору воинов. Они же, прослышав о щедрости русской властительницы, съезжались в Вышгород со всех концов Руси и из сопредельных стран. В отличие от Ольгиной, дружина скуповатого Игоря была плохо одета и частенько голодала.
Здесь, в Вышгороде, гордая и красивая псковитянка принимала своего царственного супруга. Игорь корил ее за бесплодие, а она, смеясь, отвечала ему:
— Да как же им быть, детям-то, милый семеюшко мой, ежели яз, не слезая с боевого седла, одной рукой усмиряю непокорный сонм врагов, а другой устраиваю Русь? Некогда мне родить...
Византия, чувствуя нерешительность и даже робость русского великого князя, прекратила платить дам: откоеванную у ромеев Олегом. Однажды в Константинополе греки перебили всех русских купцов. Игорь гневался, но не решился наказать вероломных ромеев, хотя того решительно требовали все ближние бояре и воеводы, потерпевшие немалый урон из-за гибели купеческого каравана. Наконец, под давлением своих соратников и воинственной супруги Игорь решился все же на военный поход. К Царьграду двинулись всего четыреста ладей с пятнадцатью тысячами воинов и охочих людей. Князь рассчитывал на внезапность. Но расчет его не оправдался. Когда руссы появились у берегов Мизии, болгары сообщили в Константинополь костровыми сигналами о их приближении. Ромеи встретили русский флот в море и почти весь сожгли «греческим огнем». Уцелевшие остатки Игорева воинства на десятке ладей с позором вернулись домой.
Вслед за ними приплыли надменные послы императора Константина Багрянородного с унизительными для Руси условиями мира. Под давлением воевод, бояр, старцев градских и разгневанной Ольги Игорь отверг мир с Византией. А весной Киев осадили печенеги. Пылали вокруг городки и селища, шли путями рабства русские люди. Вороны летали над испепеленной землей. Стонала Русь.
Игорь растерялся. И тогда Ольга сама взялась за дело — начала собирать силы для отпора врагу. Ее верный Асмуд разгромил в тяжелой сече печенежские орды.
Через три года полторы тысячи русских ладей двинулись в мстительный поход к греческим берегам. Ольга сама было собралась в дорогу, но не решилась оставить двухлетнего Святослава.
Те же послы, испуганные силой русского флота, встретили его в море и униженно просили мира. Император Константин обещал заплатить дань великую, такую же, как некогда греки заплатили Олегу. Игорь, решив не подвергать себя опасностям сражения, согласился на мир. Ромеи золото дали, но по всем остальным статьям договора обманули Русь. Узнав об этом, Ольга от души посмеялась над робким супругом...
Воспоминания великой княгини прервал появившийся в дверях отрок:
— Боляре ближние у твово порога, матушка-княгиня!
— Зови!
В горницу один за другим, по чину, вошли пышно одетые бояре земской думы — заботу о гражданском управлении Русским государством Ольга по просьбе сына взяла на себя.
По знаку княгини бояре шумно расселись за широким столом.
— Великий князь Святослав, сын Игорев, — строгим ровным голосом начала Ольга, — наказал нам дать оружие и наряд ратный ополчению сторонников.
Бояре хмуро переглянулись. Ольга обвела всех собравшихся суровым взором и сказала вдруг другим — медовым голосом:
— А сей часец, боляре мои ближние, каждый из вас скажет мне, как он дело свое разумеет, как радеет о русской земле, все ли доставлено на княжий двор по слову моему. А Мирошка-ларник по записям тут же уличит кого ни есть...
Глава третья
«Пошто поносишь гостей, князь?»
Вороной конь наметом летит по ковыльной степи. Всадник в легкой кольчуге дозорного воина свободно сидит в седле, плеткой подгоняя коня. Иногда и конь и всадник исчезают в прибрежных кустах. Днепронская гладь пуста — ни одной ладьи. Тревожно... Десятский переяславской дружины Летко Волчий Хвост гонцом спешит в Киев. Вечереет. Скоро конец пути. Ветер свистит в ушах, играет молодецкая кровь — веселит душу. Будь осторожен, гонец! Ворог рыщет вокруг...
Свист! Глухой удар! В шее коня торчит хвост оперенной стрелы. Не успел еще поверженный вороной упасть, а всадник слетел с седла, дважды перекатился в густой траве и юркнул в кусты. Мгновение — сильная рука натянула тетиву лука, а конец стрелы уже ищет цель!
К месту падения русского воина скачут во весь опор три всадника в косматых шлемах. Передний обогнал товарищей шагов на тридцать и бешено крутит над головой волосяным арканом.
— Печенеги! — воскликнул Летко, и стрела летит навстречу врагу.