— Да, он отпустил меня, — повторил Радман, — и вместе со мной множество воинов, хотя мы и сотворили зло его народу.
— Он пощадил пленных, — возразил Илдей. — а каган Урак еще не опустил меча. Урусы говорят: «Меч не сечет склоненную голову!» Они редко убивают безоружных, но всегда безжалостны к тем, кто не бросил меча!
— Я дал клятву никогда не воевать земли Урусии! — твердо заявил Радман. — Гнев Тенгри-хана падет на мою голову, если я нарушу собственное слово!
— Что есть клятва перед врагом, если на нашу землю вот-вот ступит его нога! — воскликнул Куря.
— И если кто-то воспрепятствует этому, то боги возблагодарят доблесть мудрого — закончил его мысль Илдей.
— Ты что-о?! — Куря бешено глянул на Радмана. — Или хочешь стать врагом Великой степи?!
— А не думаешь ли ты, бек-хан, что за эти слова я могу наказать тебя? — ответил угрозой предводитель батыр-кангаров.
— Ка-ак?! — прохрипел рассвирепевший Куря и зеленые глаза его загорелись как у взбесившейся кошки.
— А так. Ты находишься в моем боевом стане, и стоит мне только двинуть бровью, как ты будешь раскачиваться на дышле повозки. У меня под бунчуком более двух туменов, и бек-хан Тарсук меня поддержит. Если вся эта сила промчится по вашим кочевьям, братья что будет тогда?
Зная крутой нрав и решительность Радмана, бек-ханы притихли. После тягостного молчания Илдей сказал с благодушной улыбкой на лице:
— Мне думается, что бек-ханы четырех других колен Великой Печенегии не дадут нас в обиду.
Тарсук молчал, отвернувшись, словно весь этот спор совершенно его не касался. Куря же злорадно осклабился, но тотчас сник, когда Радман заявил решительно:
— Тогда я позову на помощь кагана Святосляба!
Бек-ханы понимали — Радман далек от шуток, он может воспользоваться их плачевным положением и одним ударом расширить свои кочевья. За чей счет это будет сделано, все понимали без слов... Как выйти из неловкого положения, никто из них не знал. И снова молчание нарушил бек-хан Илдей.
— Стоит ли, братья, спорить, — не меняя выражения лица, заговорил он. — Всем нашим родам в равной мере грозит беда. Зачем же раздором прокладывать путь врагу в наши кочевья? Сила — в единстве! Я думаю, брат Куря погорячился и испросит прощения у славного бек-хана батыр-кангаров Радмана.
Сгорая от унижения и злобы, Куря опустился на колени.
— Встань, доблестный брат! — сказал удовлетворенный его видом Радман. — Все ваши речи, — продолжал он спокойно, — я принимаю сердцем... Но! — голос бек-хана стал жестким. — Вокруг нас враги! Пока вы старались ограбить Куяву, я сгонял с ваших кочевий народ угру-мадьяр. Тумены их не ушли совсем, а бродят около...
— Дай мне тумен, брат! — вскочил Куря. — Я изрублю их всех до единого!
— Я верю в это. — Глаза Радмана излучали насмешку. — Однако меня настораживает другое: угру которые боятся нас, как заяц беркута, не убежали в свои норы, а приняли бой с моими туменами. Значит они надеются на кого-то. И надежда их — каган Святосляб!
— Ему не до нас, — заметил Илдей.
— В прошлом году вы так же говорили, но это не помешало Святослябу потрепать тумены нашего брата Кури...
В это время, откинув полу, в повозку просунулся сотник из охраны Тарсука.
— Доблестный! — прохрипел он. — Какой-то урусский отряд бежит в нашу сторону. Может быть, это дозор главной урусской орды?
Тарсук резко повернулся к бек-ханам, но Илдей успокоил его:
— Это отряд тех хазар, что продались урусам. Они четвертый день преследуют нас. Пленник, которого мы захватили утром, сказал, что позади них нет никакой урусской силы. А беком в этом отряде вислоухий пастух Араз. Прикажи захватить их всех, брат Тарсук, и изрубить на куски.
— Все услышали уши твои? — спросил Тарсук сотника.
— Да, о Доблестный!
— Выполняй с поспешанием!
Когда сотник исчез, Радман рассмеялся:
— Как бы этому батыру самому не попасть в лапы урусов.
Бек-ханы удивленно посмотрели на него.
— Мне известно, — уже серьезно продолжал Радман, — по Юзугу плывут многие урусские ладьи с воинами. А берегом скачут два тумена хазар с бек-ханом Фарузом во главе! Поэтому я и брат Тарсук здесь со своими батырами, а не гоним трусливых угру через горы к их становищам.
Куря разинул рот от удивления. Илдей побледнел. Тарсук сидел с непроницаемым лицом, хотя это сообщение тоже ошеломило его — он только сейчас понял, почему Радман просил его срочно придти с туменами к границе Руси.