Араз снял островерхий русский шлем, поставил его на сгиб левой руки, поклонился знаменитому витязю.
— Пусть продлится жизнь твоя на сто лет, а слава — на многие века, доблестный коназ Добрыня, — почтительно сказал он. — Имя мое Араз, сын Беклемиша, из рода Ашин. Я служу бин-беки под бунчуком ослепительного и всепобеждающего кагана урусов Святосляба. Добрыня приветливо улыбнулся.
«Грязный табунщик! — презрительно сощурился Алмаз-хан. — Навоз из рода Шад-Хазара, позор рода Великих Каганов Хазарии. Много у меня под сапогом таких именитых пастухов». — Вслух высказать эти мысли он, не осмелился и только сопел от возмущения.
— Пошто ты, тысяцкий Араз, — спросил Добрыня все так же весело, не приветствуешь нашего друга хана Алмаза, который вместе с нами ведет тумен свой на печенегов?
— Почтительно прошу простить грех мой, коназ-богатур, — ответил Араз — Имя грозного Алмаз-хана знает вся Хазария. Подвиги его равны делам сказочных героев. Блеск стремительного меча его видели все стороны света. Прошу и тебя, пресветлый хан, простить меня! Хотя вина здесь моя самая малая. Увидев светлый облик твой, я онемел от восхищения и не мог сдвинуться с места! — закончил хитрый Араз и так же, как только что перед Добрыней, склонил обнаженную голову перед хазарским ханом.
— Скажи мне, урусский бин-беки, — с деланным спокойствием, почти как равного спросил хан бывшего табунщика, — что делают твои богатуры малым числом в этой немирной земле далеко от своего боевого стана?..
Тот же сотник просунул голову в повозку.
— Захватил пастухов Араза? — спросил его Куря.
— Сам чуть ушел! — мрачно ответил тот. — В трех фарсахах отсюда полно урусов и хазар. Они вместе идут на нас. Три десятка батыров потеряли мы! — Сотник недобро посмотрел в глаза Кури. — Ты обманул нас!
Куря отвел взгляд и промолчал.
— Послы назад пришли, — доложил сотник своему бек-хану.
— Где они?
— Вон подъезжают.
— Позови их сразу же.
— Слушаю и повинуюсь, доблестный!
Бек-ханы переглянулись. Сейчас станет известно, что несут их посланники — мир или войну. Все молча глядели на полы кибитки. Вот они распахнулись.
— Коназ Саванелд зовет к себе доблестных бек-ханов Канглы-Кангара, чтобы говорить о согласии или битве! — доложили послы.
Бек-ханы не проронили ни слова. Сидели, задумчиво склонив головы. Потом Радман сказал:
— Надо ехать.
Все согласились с ним, даже Куря...
В просторном шатре посреди широкого поля собрался совет военачальников противоборствующих сторон. Войска противников окружили его, встав каждое в тысяче шагов от шатра. Над степью нависла гнетущая тишина — не было обычного предбранного гомона и гула, указующего на огромное скопление вооруженных людей. Ветер с Днепра колыхал стяги руссов и бунчуки кочевников. Сверкали брони в лучах послеполуденного солнца. Над полем кружились вороны, ожидая кровавой дани...
— Далее мы в ваши пределы не пойдем, здесь станем, — говорил Свенельд по-печенежски. — Но вы должны немедля отпустить весь русский полон и заплатить за обиду двести тысяч золотых динаров!
— Где нам взять столько золота? — воскликнул Тарсук. — Мы нищи, о коназ! Обида у нас обоюдная: мы потеряли в битвах больше воинов, чем урусы. Да еще своих пленных выкупать надо будет.
— Не мы принесли огонь и меч в пределы ваши, — насмешливо возразил Свенельд. — Раздразнивший вепря да устрашится погони! — припомнил воевода печенежскую пословицу. — Кроме того, вы должны отпустить весь козарский полон, а также заплатить Фаруз-тархану за обиду двадцать тысяч динаров. В битве у прагов Непры-реки погиб его брат и много родичей.
Тут всполошились и другие бек-ханы. Даже невозмутимый Радман поднял протестующе руку.
— Мы договариваемся с урусами, — заявил он. — При чем здесь хазары? Для того, чтобы требовать дань, надо нас победить. Фаруз-Капад еще не испытал наших мечей. Мы ему ничего дать не можем — ни полона, ни золота!
— Мы согласны заплатить урусам за обиду и отпустить полон, — сказал вкрадчиво Илдей. — Только ты, коназ Саванелд, уходи скорее со своими богатурами. А с бек-ханом Фарузом мы потом договоримся, без тебя.
Свенельд вынул из ножен тяжелый франкский меч и положил его перед печенегами:
— Сей клинок решит наш спор, ежели вы будете упорствовать. На войне право — в силе! А она сегодня на нашей стороне. Мы, руссы, никогда не даем в обиду своих друзей. А Фаруз-тархан наш друг! Так, што вы хотите — свет мира или огонь войны?! Выбирайте.
— Мы выбираем мир! — твердо сказал Радман, и все бек-ханы утвердительно кивнули. — Что от нас требуется еще, коназ Саванелд?