Немного помолчав, командующий Черноморским флотом спросил:
– Владимир Владимирович, мне очень интересно, а какой смысл нам во все это вмешиваться, если это не наше прошлое, а лишь что-то очень на него похожее? Ведь если ко мне в постель ляжет женщина, как две капли воды похожая на мою жену, но ею не являющаяся, то это будет супружеской изменой. Не совершим ли мы и в этом случае чего-то подобного, или я чего-то не понимаю?
– Прошлое оно, может быть, и не наше, – ответил ему Путин, – зато люди все наши, самые настоящие. И фашисты вместе с Гитлером самые настоящие, и Черчилль с Рузвельтом и Трумэном тоже… Но это все лирика, а вот я, товарищ вице-адмирал, как Президент Российской Федерации наперед должен думать, что из всего этого получит наша страна. Так что давайте немного поговорим о материальном. Итак, какова ваша оценка нашей нынешней международной обстановки? – Он уловил непонимание в глазах комфлота и быстро добавил: – Не в их 1940 году, а в нашем, 2017-м.
– Хреновая оценка, – угрюмо сказал адмирал. – НАТО как взбеленилось. Немцев действительно пора проучить так, чтобы еще лет пятьдесят они умели говорить только «данке шеен». А тут еще кризис! Еще этот самый, как его, американский дефолт на носу. Самое время для чего-нибудь эпохального, вроде великого похода Чингисхана для завоевания Парижа.
– Все это у нас с две тысячи четырнадцатого на носу, – сухо заметил Путин, – но в одном вы правы, коллега, чем дальше мы, то есть весь мир, влезаем в это болото, тем сильнее грохнет. Сейчас же перед нами целый мир, в котором Россия сможет продать любую свою продукцию, все что угодно: трактора, комбайны, грузовики, самолеты, компьютеры, удобрения, тепловозы… С таким рынком у вас тут же исчезнут проблемы со сбытом. И санкции там на нас накладывать некому, у накладывателей женилка еще не выросла. Мы там с товарищем Сталиным сами что хошь на кого хошь наложим, если надо, то целый вагон.
– Скажите, Владимир Владимирович, а товарищ Сталин будет с нами торговать и вообще иметь дело? – спросил адмирал. – По этому поводу у некоторых наших политологов на этот счет есть совершенно разные мнения.
– А ну их, этих политологов, знаете куда, – насмешливо прищурился Путин. – Я сам себе политолог, а эти понимают в политике не больше, чем Чирикова в экологии или детки Гайдара в экономике.
Президент посмотрел на одного из своих спутников.
– Вот, коллега Князев проинформирует всех нас о тогдашней политической и экономической обстановке. Александр Павлович, начинайте.
– Итак, – академическим тоном начал капитан Князев, – после советско-финской войны 1939–1940 годов СССР оказался в полной политической изоляции, поскольку Англия и США объявили ему так называемое «моральное эмбарго». В результате вся внешняя торговля СССР свелась в основном к бартерному обмену с фашистской Германией продовольствия, металлургического сырья и нефтепродуктов на станки, оборудование и образцы вооружения.
Основной целью, с немецкой стороны, было до начала войны выдоить из СССР как можно больше сырья, создав при этом стратегический резерв на время ведения войны против того же самого СССР, и отдать взамен как можно меньше оборудования в как можно худшей комплектации. СССР же выполнял все условия торгового соглашения с Германией пунктуально. Так что если предложить товарищу Сталину некоторую альтернативу, то думаю, мы вполне договоримся. Правда, Российской Федерации не нужны ни минеральное сырье, ни нефтепродукты, а лишь некоторые виды продовольствия и золото. Но и товарищу Сталину технику и оборудование, даже близко похожую по качеству и производительности на нашу, тоже взять просто негде. Так что я думаю, мы с ним вполне сможем договориться.
– Конечно, договоримся, – усмехнулся Путин, – не так страшен товарищ Сталин, как его малюет наша демократическая пресса. Нам ли с вами об этом не знать, товарищи офицеры.
Вице-адмирал только сухо кивнул, он-то старался сводить свое общение с прессой к минимуму, переложив этот тяжкий труд на своего зама по связям с общественностью.
– Да, товарищ президент, и последний вопрос, – спросил адмирал. – А что в таком разрезе вопроса мы будем делать с Украиной?
– А что с ней можно сделать? – вздохнул Путин. – Я понимаю, что это ваша любовь и ваша боль, но любое наше вмешательство может только навредить. Банальный случай самого массового психического заболевания во всей истории человечества. Они четверть века сами с собой ничего толком сделать не могут, а мы с вами чем им поможем? Вот если после начала боевых действий против Гитлера эта кодла возьмет и заявит, о своем союзе с фашистской Германией, тогда да, войдем и все зачистим до белых костей…