- Леронька! С ног собьешь! – охнула она и слегка отстранилась, оглядывая меня с ног до головы. – Выросла-то как!
- Привет, мам, - крикнул весело папа, втаскивая во двор мой чемодан и запирая калитку. – Ну как у тебя тут?
- Здравствуй, Витя, - церемонно ответила баба Валя. – Хорошо все, вроде. Ну, идемте в дом.
Я побежала вперед, предоставив папе нести мои вещи, взлетела на высокое крыльцо и принялась разуваться. Ну наконец-то, наконец-то я здесь! Меня окружала восхитительная, часто снившаяся мне в городе тишина – где-то вдали слышалось мычание стада коров. На улице лаяла собака. А лес, стеной стоявший почти у самого нашего забора, приветственно шелестел и вздыхал.
Я взяла свою обувь в руки, встала босыми ногами на теплые доски крыльца и полной грудью вдохнула разлитые в воздухе ароматы. Если я почему-то больше всего и скучала, так это по неповторимым запахам влажного чернозема, прошлогодних листьев, мха и свежескошенной травы.
Следом за мной на крыльцо поднялись бабушка и отец. Папа затащил в прихожую мой чемодан и поставил его под пустующей в это время года вешалкой.
- Мам, тут Лерины вещи, - сообщил он бабушке. – Сами разберетесь.
- Ты что же, Витя, даже не пообедаешь? – всплеснула та руками, заметив, что он не разувается.
Папа покачал головой.
- Нет, мне в больницу надо вернуться.
Я со злостью швырнула свои босоножки в угол. Вот как! И слова мне не сказал! А я-то думала, что у него сегодня свободный день! Размечталась, дура! Конечно, Никольский Виктор Николаевич – светила и бог кардиохирургии! Пациенты без него и дня не проживут, а вот родная дочь – легко. Радостное настроение испарилось без следа, уступив место многолетней обиде на отца. Заметив кислое выражение на моем лице, он ласково положил мне на плечо свою тяжелую теплую руку.
- Не обижайся, малыш, - попросил он. – Я буду приезжать. Работа, ты же знаешь.
- Да, знаю, - буркнула я в ответ, раздраженно тряхнув длинными волосами.
- Я приеду в ближайший свободный день, - с уверенностью пообещал папа.
- Ты говорил, я помню, - промямлила я, а про себя подумала: «А бывают ли они у тебя, эти дни свободные?», но вслух ничего не сказала. Все равно бессмысленно.
-Ну вот и отлично, - повеселел он. – Тогда раскладывайтесь, а я поехал.
Он поцеловал меня и бабушку, легко сбежал по ступенькам, пересек двор и скрылся за калиткой. Я обиженно смотрела ему вслед. Вот так всегда. За воротами сыто заурчал мотор, зашуршали шины. Я еще минуту с надутым видом постояла, прислонившись плечом к косяку. Потом, когда шум машины стих вдали, вздохнула и поволокла свой багаж в спальню.
Баба Валя уже гремела кастрюлями на кухне. Очевидно, наш приезд отвлек ее от приготовления обеда, и я, решив больше не мешать, не стала к ней заглядывать. Лучше поброжу по просторам интернета. В этом году на шестнадцатилетие отец подарил мне шикарный ноутбук, а я перед отъездом из города приобрела себе 3G-модем. Это сильно облегчило мой чемодан – мне не пришлось тащить с собой из Курска тяжелые книги. Теперь я могу попросту скачать те произведения, которые мне задали прочитать за лето, к тому же у меня будет неограниченный доступ к социальным сетям: отец клятвенно пообещал не забывать пополнять мой счет. Хотя я не уверена, что интернет будет иметь здесь высокую скорость, но это, конечно же, лучше, чем ничего.
Выудив и бросив ноутбук на кровать, я принялась шарить по карманам чемодана в поисках модема. Но сине-желтая коробочка не желала находиться. Я зло фыркнула и пнула ни в чем не повинный кофр ногой. До обеда оставалось не больше получаса и идти гулять не имело смысла. Баба Валя будет сердиться, если я не сяду за стол вовремя. Что ж, придется разбирать вещи. Все равно сделать это необходимо, а там, глядишь, и модем отыщется.
Я расстегнула тугую молнию, откинула в сторону крышку и принялась перекладывать свое барахло. Из города я привезла в основном старые джинсы и футболки. Они довольно быстро разместились на полках шифоньера. Несколько легких кофт и полуверов я устроила на плечиках. Туда же отправила навязанный тетей Наташей голубой осенний плащ. Пакет с бельем, даже не потрудившись аккуратно его разобрать, я утрамбовала в единственный в шкафу выдвижной ящик, а косметичку с резинками, расческами и прочей лабудой швырнула на столик с ночником. Шорты и колготки уложила на полку к джинсам и оттащила в прихожую пару потрепанных кроссовок. Наконец настал через нескольких льняных сарафанов. Но они требовали предварительной глажки, и я просто бросила их на кровать цветастым ворохом.
На самом дне чемодана обнаружился ком из спутанных проводов – зарядные устройства, наушники и различные шнуры от ноутбука, фотоаппарата и телефона. Среди них нашлись запропастившийся модем и флешка, потерянная мною, как я думала, навсегда, еще год назад. Сам чемодан я задвинула под кровать и только успела хищно поглядеть в сторону компьютера, как с кухни полетел голос бабы Вали:
- Лера! Обедать!
Ладно, позже. Я вздохнула и вышла из спальни.
III.Старинный фолиант
Погода была довольно пасмурной, по три-четыре раза на дню начинал накрапывать дождь, и о долгих прогулках нечего было и думать. Обожаемый мной велосипед без дела тосковал в прихожей. Интернет начинал более или менее сносно работать только после полуночи, и уже через неделю пребывания в деревне я стала тяготиться бездельем, о котором мечтала еще совсем недавно.
Наконец от измучившей меня скуки я принялась за абсолютно не нужную уборку дома и, вытирая пыль в серванте, нашла довольно странную книгу. Бросив тряпку и полироль, я уселась на диван и принялась рассматривать вещичку. Книга имела сравнительно небольшой формат, но была толстой и тяжелой. Давным-давно ее переплели в черную кожу, которая к сегодняшнему дню обтрепалась на уголках и потрескалась. На обложке красовалась серебряное полустертое временем изображение пентаграммы. И ни названия, ни имени автора не указывалось.
Я раскрыла книгу наугад примерно посередине и вгляделась в написанные от руки слова. Витиеватые буквы, бесконечно встречающееся «ять» - все ясно, старославянский. У нас в школе, в кабинете литературы, висели на стенах несколько стендом со словами на этом языке и их переводом на современный русский. Я задумалась, пытаясь припомнить хоть что-то, но в памяти всплыл лишь пресловутый «одръ», что означает «кровать». Конечно, глупо надеяться, что я сумею понять хоть пару строк из этой книги. Впрочем, можно попытаться отыскать в интернете переводчик… Вечером попробую.
Я бережно переворачивала хрупкие пожелтевшие страницы, исписанные четким мелким почерком. Тут и там между тесных строк попадались разные рисунки. Один изображали все ту же классическую пентаграмму, другие были просто геометрическими фигурами, вписанными в круги или овалы, а некоторые состояли сплошь из изломанных линий и напоминали некие схемы, и любой их них содержал в себе непонятные мне символы. Все эти рисунки неведомая мне рука выполнила ярко-алыми чернилами, настолько въедливыми, что даже мелкие штрихи по сей день были отчетливо видны и нисколько не потускнели. А ведь книге определенно несколько веков!
Я закрыла фолиант и осторожно провела подушечками пальцев по покрытой тонкой паутиной трещинок коже переплета. Интересно, откуда у бабушки этот раритет? Уже несколько веков люди печатают книги, а не пишут их от руки, и подобные издания невозможно увидеть на полках даже самого шикарного книжного магазина в мире. Скорей уж, он найдется на каком-нибудь аукционе для богатых букинистов. Неужели книга досталась бабе Вале по наследству? Но от кого? Она никогда ни о чем таком не рассказывала…
Но фолиант между тем определенно принадлежал бабушке. Население нашей деревеньки издавна считало ее ведьмой, и у нас дома часто появлялись местные бабы и немногочисленные девушки. С самого детства я привыкла к тому, что я прихожую периодически вваливается какая-нибудь женщина и, заискивающе глядя на бабушку, начинает просить:
- Валентина Прохоровна, не погадаете ли?..