— Найти бы того, кто это всё налепил, я бы ему руки оторвал! — пригрозил Серафимов.
— Родь, у тебя есть такой шанс, — я кивнул в сторону пацана лет десяти на вид, который старательно мазал клеем дверь очередного подъезда. В заплечной сумке у него торчало десятка три свеженьких листовок.
— Ну, сейчас я ему! — Родион помчался к пацану, попутно кроя его отборными ругательствами. Парнишка повернулся на шум, мгновенно понял, что ничего хорошего ему не светит, а потому засверкал пятками. Пусть мы и были лучше подготовлены и старше беглеца, догнать его не вышло — добежав до середины улицы, парень нырнул в дыру в заборе и скрылся. Не помогли даже вихри, которые призывал Серафимов, чтобы замедлить парня. Отпускать ценного свидетеля я не хотел, поэтому активировал талант.
На этот раз я не стал заранее делиться с друзьями своими наблюдениями, а отдал эту возможность Кеше. Сам в это время пытался обойти парня с другой стороны.
— Смотрите! Этот пацан клеит листовки! — возмутился артефактор. — Значит, мы их срываем, а он новые лепит!
Я сразу замедлил время и помчался наперерез пареньку, который устремился к спасительной дыре в заборе. Оказался у цели первым и успел схватить парня за воротник. Поначалу он брыкался и пытался высвободиться, но затем смирился со своей судьбой и безвольно повис в воздухе.
— Молодец, Сень! — похвалил меня Серафимов. — С твоей скоростью можно на охоту борзых не брать, сам зайца схватишь! Потащили этого мелкого гадёныша к Платонову!
Через полчаса пацан сидел в кабинете Георгия Максимовича, хлюпал носом и выкладывал всё, что знал. Увы, знал он поразительно мало. Оказалось, какой-то человек вручил ему сотню листовок и пообещал тысячу рублей, если он расклеит их в срок. Если справится быстро и на совесть, сможет получить заказ снова.
Это была уже пятая ходка у парня, а оплата за предыдущие лежала на столе смятыми купюрами, как вещественное доказательство. Судя по всему, таинственный заказчик особо не скрывался, а действовал нагло и открыто. Правда, через подставных лиц.
В моём мире такие случаи тоже имели место, когда собирали толпу бестолковых малолеток, готовых за деньги участвовать в чём угодно, и использовали их для своих целей. Именно поэтому я совершенно не удивился такому ходу. Чего ожидать от подлецов, которые пытаются запугать мирных жителей?
— Неплохой заработок! — покачал головой Серафимов. — Некоторые два дня за такую сумму горбатятся, а тут за утро заработал.
— Но заработал нечестным путём! — заметил Платонов. — От меня вам личная благодарность, парни, но участок нужно очистить от этой макулатуры. Возвращайтесь к работе!
На борьбу с листовками ушло четыре с четвертью часа, зато Платонов был доволен. Уставшие мы вернулись домой и завалились спать, а на следующий день отправились в академию. До последнего мне казалось, что в гостиную заявится Георгий Максимович с очередным безумным заданием, но на сегодня обошлось.
— Копчёный палтус! Знать бы что за мерзавец такое организовал, я бы пожал ему горло!
— Сень, ты куда? — поинтересовался Родион, когда я поднялся с места и направился к выходу.
— Хочу увидеться с глазу на глаз с одним человеком.
Я направился прямиком в лаборатории, где работали артефакторы. Несмотря на конец учебного года, несколько человек всё равно находились здесь и возились возле столов, стараясь не мешать друг другу. Пришлось немного прогуляться по лаборатории, чтобы найти нужного мне человека.
— Чижов? Чего тебе? — Ванёк Кораблёв бросил на меня безразличный взгляд и вернулся к работе.
— Да вот, решил заглянуть к мастеру и оставить отзыв о его работе, — достал из внутреннего кармана фальшивый выпуск газеты и швырнул на стол перед Иваном. — Хорошая работа. Вот только не думаю, что следователи оценят.
— Не понимаю о чём ты, — спокойно ответил Кораблёв.
— Разве? А я очень хорошо понимаю, что у тебя проблемы.
Вынул из внутреннего кармана одну из сорванных листовок и положил на стол.
— Видишь, Ваня, как оно бывает? Всё начинается с малого. Сначала ты подделываешь газету и подсовываешь её Серафимову, зная, что он непременно расскажет мне. Затем масштабы растут, и ты начинаешь портить жизнь не конкретному человеку, а всей академии и городу в том числе.
— Листовки не мои! Краска, которой они напечатаны, не используется в моей печатной машине.
— Вот! То есть, ты уже не отрицаешь, что газетёнку состряпал ты. Может, сейчас дойдём и до листовок?
— Не мели ерунду! Очевидно, что их печатал не я. Если следствие решит разобраться…