Я не стала мешкать, а быстренько все вынула и показала бабушке.
- Запомни, медная ступа и пестик – это не просто утварь, а твое орудие. Держи их всегда рядом, и чистыми. Эти предметы передавались из рода в род, как и кинжал ритуальный, в них сила предков Ведающих, а на кинжале еще и кровь прежних хозяек, а значит и сила их. Никогда не позволяй кому-либо прикасаться к сим предметам, НИКОГДА! Через них ты можешь попасть под влияние любого, кто знает об их ценности…особливо оберегай от этих охальников – оборотней.
Я кивнула, внимательно слушая, стараясь понять, что в этих вещах особенного. Ну, ступа, ну, пестик, а кинжал так вообще выглядит так, словно его уже запользовали до затертости.
- Бабуль, - вздохнула тяжко, - не волнуйся так, тебе вредно. Я сделаю все как ты скажешь, может передумаешь, а?
- Это чего я передумаю? – переспросила бабушка, поправляя платок на голове.
- Ну…это…того…помирать передумаешь, а? – просительно протянула я, кладя голову ей на плечо. – Ну, правда, поживи еще, а?
Скрипучий смех был мне ответом.
- Не клянчи, глупая, не знаешь о чем просишь,- заворчала вдруг бабушка, - ты лучше слушай да запоминай. Мешочек с сонной травой для чего?
- Э-э-э, - растерялась я, - так для сна должно быть. Кому-то подсыпать нужно?
- Тьфу ты, - рассердилась моя старенькая родственница, - да не дай Бог!
- А зачем тогда? Знаю, - меня осенило, - это что б самой принять в случае, если вдруг….если вдруг…а, бабуля, я сдаюсь.
- Э-эх, молодежь, - покачала она головой, и хлопнула себя по коленке, - эта смесь трав, которая должна быть всегда под запретом. Запомни! Ты несешь людям только добро, а не зло. Сонная трава может убить.
- Как это? – заинтересованно посмотрела на мешочек в руках.
- Этой порции вполне достаточно для отнятия жизни, но я тебе об этом говорю не для того, чтобы ты когда-либо воспользовалась ею…понимаешь?
Я сначала кивнула, потом подумала и еще головой мотнула отрицательно.
- Никогда и не под каким предлогом не позволяй себя сбить с истинного пути Ведающей - давать жизнь и счастье людям. Смерть другого человека по твоей вине ляжет неизгладимым грехом на твою душу.
- Да поняла я, поняла, - скривила чуню и обняла бабушку. – А локон для чего? Память о предках?
- Да, представь себе, - меня тоже обняли и крепко прижали, - никогда не забывай кто ты и чьих ты кровей, милая. Ну, а теперь пора…пошли.
- Куда? – я встрепенулась, так хорошо было сидеть с бабушкой в этом лесочке, на деревце, говорить о том о сём. – Давай еще посидим… куда торопиться-то?
Бабушка покачала головой, поднимаясь с места, ответила:
- Дарина, что ты как малая, если бабушка говорит, что пора, значит так и есть.
Когда мы вышли на полянку, усыпанную колокольчиками и анютиными глазками, бабушка заставила меня сесть рядом прямо на траву, взяла ритуальный кинжал и резанула себя по запястью, а после и мне устроила эту же экзекуцию.
- Ай, что ты делаешь? – вскрикнула я от боли.
Только ответа я не дождалась бы. Бабуля меж тем соединила наши кровоточащие запястья и забормотала заклятие передачи силы. Меня вдруг стало слегка потряхивать, появилось жжение в руке, перекинувшееся и на остальные части тела. Скрутило меня знатно в бараний рог, повалилась, скрипя зубами, кулем в траву, а бабуля все говорила и говорила, отдавая мне последние остатки своей силы.
Поднялся сильный ветер, закружил вокруг нас, заискрился словно сотней разрядов электрических, и в тот момент, когда я прочувствовала, как молния пронзила меня насквозь, бабушка упала рядом бездыханно. Понимание того, что всё – моя жизнь отныне прежней никогда не будет, заставило меня, теряющую сознание, до крови закусить губы и простонать «бабушка, я стала Ведающей, прощай».
Конец