- Отстань, Светик, иди в баню…где мы с тобой так набрались вчера, оу-у, моя голова, совсем чугунная, дай мне умереть спокойно, - собственный голос показался похожим на карканье вороны.
- Мне истинно приятно, что ты сравниваешь меня с лучом света, но умереть тебе я не дам, воробей.
И после этой реплики до меня дошло, что ко мне обращается далеко не женский голосок, а мужской. Попыталась сесть, мне тут же помогли и поднесли к губам чашу с каким-то кислым напитком.
- Фу-у, это что? - скривилась я, вытерев рот рукавом.
В темноте не могла разобрать, где это я.
- Кумыс. Он придаст тебе силы и снимет головную боль. Я принял решение, и хочу тебе его озвучить.
- Гундар, мне нужно умыться… и какое еще решение?
В голове стоял какой-то звон, тяжело было сосредоточиться и вспомнить не то, что где мы, но и что было вчера. Не ответив на мой вопрос, мужчина подхватил меня на руки и вдруг вынес на свет. Сквозь режущую боль в глазах я в шоке разглядывала десятки шатров, похожих на монгольские юрты. Сбившиеся в кучки люди в странных одеждах сновали по импровизированному лагерю, то ли патрулируя, то ли просто прохаживаясь - кто их поймет.
Местность была гористая, переходящая в холмистость, а дальше виднелась бескрайняя степь.
- Ох, - вырвалось у меня, - где это мы?
- В трех заходах солнца от Рода.
- Что? – всмотрелась в Гундара, и поняла, что это не тот же Древний вождь, или не совсем тот, которого я помню. Отличались глаза, в них пока не было тоски и боли.
- Куда ты несешь меня? – решила нарушить молчание, когда силуэты шатров скрылись за горой.
- Я нашел источник с чашей, заполненной водой. Умоешься, и поговорим.
Должна заметить, что, не смотря на утро, было уже довольно жарко, да и ночью я успел вспотеть от духоты в шатре, потому решила ополоснуться. Поглядывая искоса на Гундара, который стоял ко мне спиной, широко расставив ноги и сцепив руки в замок на груди, размышляла, как он отнесется, если я разденусь по пояс и ополоснусь? Он же думает, что я Гроза, может не будет в шоке, а я уж как-нибудь перенесу его взгляды, если мужчина вдруг обернется. Все, довольно мучится сомнениями, еще не известно, когда я смогу даже лицо умыть. Интересно, а в каком веке вообще нахожусь? Ох, что-то голова кругом пошла, стоило подумать в какое время меня забросило. У них ж тут болячек всяких полно, а у меня иммунитет совершенно другой, не привыкший ко всяким древним болезням. Пока раздевалась и смывала с себя пот, стиснув зубы, чтоб не взвизгивать от обжигающего холода водной процедуры, забылась. И только странное рычание, раздавшееся позади, вырвало меня из странного состояния. Прижав рубаху к груди, обернулась и почувствовала, как даже волосочки на спине встали дыбом, а испуг застрял в горле.
Вождь полыхал красным взглядом в мою сторону и издавал какие-то странные гортанные звуки, словно в нем клокотала ярость или страшный гнев.
- Что…что случилось? – выдавила я из себя.
Мужчина внезапно сорвался с места, в какое-то мгновение очутившись подле меня, и дико затряс меня за плечи, да так, что моя голова грозилась слететь с плеч.
- Ты не Гр-р-роза… кто ты?!! Р-р-р, - разносился по округе его крик раненного зверя.
Как он узнал… и я, правда, не она? Вчера показалось, что я вселилась в ее тело. Неужели ошиблась?
- П-почему ты так говоришь? – трясти перестал, но уже в следующую секунду развернул к себе спиной и провел шершавыми ладонями по обнаженной коже, вызывая дикое стадо мурашек.
- Где они? – требовательно прошипел дикий вождь.
- Кто? Что? – хрипло выдала я, боясь задрожать еще сильнее, когда чуть шероховатые пальцы стали ощупывать плечи и спускаться ниже по спине, вызывая прикосновениями дикий табун мурашек.
С трудом сглотнула, не решаясь накинуть рубаху, прижатую к груди, и пыталась собрать мысли в кучу. О чем он вообще говорит?
- Две ночи назад на твоей спине еще были едва заметные следы от плети, - мужские руки прекратили исследования и прижали мое тело спиной к твердой груди. – Вот я и спрашиваю, как могли исчезнуть с твоей спины шрамы и так быстро? И говоришь ты несколько иначе, у тебя стал другой говор, чужой. Так кто же ты?
Он уже не кричал, но еле сдерживаемая ярость отчетливо читалась в напряженном голосе и словах, произносимых у самого ушка. Руки вождя пугали своей настойчивостью, когда продолжили движение от обнаженного живота выше, оставляя обжигающие следы на коже. Остановился почти под грудью, как вдруг резко ухватил за запястья и развернул к себе, крутанув в объятиях, отчего рубаха выпала у меня из рук. Оказавшись лицом к лицу, да еще и с обнаженной грудью, с трудом сглотнула, боясь посмотреть ему в глаза.