А когда открыла глаза, в которых еще плясали черные точки, то первое, что я увидела, необычное зрелище - водопад, течение которого противоречило всем законам природы и физики. Выходит, что и правда повернула воду вспять, задом наперед, снизу вверх…
- Боже! – выдохнула я, оперевшись на спину Гундара. – Это я сделала?
- Хм, - глубокомысленно промычал мужчина, погладив меня по голове. – Ну, скажем, поняла ты все буквально, вот и результат.
- Надо вернуть все как было...но как? - спросила я, виновато опустив голову.
- Дарина, ты должна этого очень пожелать, так, как никогда и ничего не желала... представь, что он течения этого водопада зависит чья-нибудь жизнь...
- Твоя? - выдала я себя с потрохами.
Он печально улыбнулся, и покачала головой.
- Не обязательно. Выбери сама.
Я глубоко вздохнула и, закрыв глаза, представила себе лицо бабушки, каким его запомнила, молодым и полным энергии. Если бы у меня была возможность дать ей силы, я бы повернула время вспять и даже этот водопад... не замечая, что по лицу текут вовсе не капли чистой воды, а слезы, испытывая странно ноющую боль во всем теле, подняла руки и, не открывая глаз, направила все свои мысли, вложила все свои силы в пас рукой, который словно давал команду водным струям...
А когда открыла глаза, то поняла, что все получилось. Руки плетью упали вдоль тела, и сама я стала оседать вниз. Гундар подхватил мое тело на руки и понес обратно в лагерь, все время по дороге тихим голосом что-то говорил, вроде даже подбадривал и хвалил, крепко прижимая к себе и успокаивая своим голосом. Внес меня в палатку, укрыл пледом и велел поспать... странно, сил совсем не осталось. Мой резерв энергии оказался опустошенным до предела. Я уснула, а во сне ко мне пришла бабушка. Велела отказаться от похода в горы, а возвращаться домой. Грозила пальчиком, мол, скоро сессия, месяц остался, а мы тут дурью маемся, домой!
Проснулась от ощущения чужого присутствия рядом. Открыла глаза, повернула голову чуть в сторону и уставилась на Дэна. Тот сидел рядом, сложив ноги по-турецки, подперев голову ладонью и печально смотрел на меня. Когда понял, что я уже не сплю, подобрался, и спросил:
- Будешь завтракать?
- Опять? - вскинула брови, приподнимаясь.
- Ты весь день и ночь проспала, уже новое утро на дворе, - усмехнулся Дэн, и протянул руку, словно желая прикоснуться ко мне.
Я чуть дернула головой, запрещая ему трогать меня, он удрученно скривился, и выполз из палатки. Не успела я раздеться, желая сменить одежду, как голова парня снова оказалась внутри палатки. Он хитро улыбнулся и тихо произнес:
- А мы сегодня весь день одни будем...мне велено присматривать за тобой и не обижать. - Фыркнул, смешно сморщившись, и добавил проказливо: - А я вот теперь думаю, что Гундар так наказывает меня, весь день быть рядом и не трогать тебя...мда.
- За что он тебя наказывает? - не поняла я, нахмурилась, размышляя, куда же он-то сам подевался.
- За то, что подглядывал за тобой, когда ты купалась...м-м-м...скажу тебе, картинка была прелесть.
- Ну ты и...наглец! - воскликнула я возмущенно, заметив плотоядный взгляд, адресованный мне.
- Ага... и не говори, сам удивляюсь. Дарин, давай вылазь, я бекон с поджарил...
И испарился. Все еще хмурясь, переодела спортивные брюки, надела желтую футболку с коротким рукавом, и выбралась наружу, на ходу расплетая косу. Надо бы расчесать и переплести, а то растрепа какая-то. Утро и правда было в наличии, а еще доброе ласковое солнышко и птичьи перезвоны с трелями, и даже Дэн казался каким-то покладистым и смирным. Синяк уже сошел с лица, что было несколько странным, ибо не мог он так быстро исчезнуть...хотя может у оборотней и регенерация имеется получше, чем у нас, простых смертных. Присела на бревно возле костра, занимаясь волосами, и спокойно поблагодарила Дэна за тарелку с едой, которую он осторожно подал мне.
Парень не стал мешать, ушел в лес, сказав, что через несколько минут вернется, а когда пришел, то я чуть тарелку не выронила, которая была уже почти пустая. В руках Дениса была целая охапка цветов и разнотравья. Подошел молча, положил мне на колени, хорошо, что успела отложить посуду в сторону, и, глядя на меня виновато, сказал скороговоркой, словно боялся, что я его прерву: