— Через десять минут вам, — сказал штурман.
Капитан Кремнев стоял, как оглушенный, и молча повторял в мыслях одну и ту же фразу:
«Неужели это была она?!»
Глава вторая. СМЕРЧ НАД АВИАБАЗОЙ
I
«...Самое опасное для парашютиста — посадка на лес и на воду, если ты не обеспечен соответствующими спасательными средствами!»
Эта сухая, казенная и, как тогда показалось ему, совершенно не нужная фраза инструктора-парашютиста вспомнилась Кремневу сразу, как только он увидел внизу, прямо под собою, черные вершины деревьев. Тонкие и острые, словно казачьи пики, они неумолимо приближались, и посиневшие от холода губы Кремнева сжались. «Дружище! Никогда не делай поспешных выводов!» — повторил он свою любимую фразу и ослабил стропы парашюта. Маневрировать поздно. Теперь надо спокойно встретить неотвратимое.
И тут случилось что-то невероятное. Тот же шальной ветер-ревун, который отнес его неизвестно куда от той проклятой поляны, где он должен был приземлиться, вдруг как бы одумался. Дико заскулив, он легко подхватил парашют, поволок его куда-то в сторону, и Кремнев неожиданно увидел, что страшные пики-вершины исчезли, что под ним — черная яма. Не раздумывая больше ни секунды, он снова ухватился за стропы, напряг последние силы и мягко, как в перину, уткнулся ногами в холодный влажный мох.
Все произошло так быстро и так неожиданно, что Кремнев некоторое время лежал неподвижно, все еще не веря, что он на земле, потом осторожно стал на колени и осмотрелся.
Старый еловый лес, со всех сторон обступивший небольшую поляну, шумел тревожно и глухо. Растревоженные ветром, скрипели деревья, и порой казалось, что это скрежещут зубами лесные чудовища, посылая проклятье и вызов тому, кто так бесцеремонно вторгся в их мрачное царство.
Кремнев беспокойно наморщил лоб, прислушался. Все тот же скрежет и тот же шум. И никаких других звуков, будто на всей земле они только одни и остались, этот зловещий скрежет да тоскливый шум.
— Т-та-ак, называется, прилетели! — громко, самому себе проговорил Кремнев и, свернув парашют, уселся под елью. Он не знал, что теперь делать, куда идти, где искать свою группу. Если судить по направлению ветра, то его отнесло куда-то на северо-запад. Но так ли это? Там, высоко над землей, ветер мог дуть совсем в другом направлении. А если так...
Вдруг он насторожился. Где-то на западе послышалась стрельба. Сначала кто-то ударил из винтовки, потом злобно огрызнулся автомат, а там проснулся и пулемет. Несколько раз он коротко рявкнул, будто пробуя горло, и заговорил сухой торопливой скороговоркой, беспрерывно выплевывая длиннющие фразы.
Но вот раздался глухой взрыв, и пулемет умолк. В холодной темноте снова остались только ветер да тоскливый шум леса. И еще какая-то колючая труха, что сыпалась не то с елей, не то с неба.
Кремнев задумался. Кто мог потревожить немцев? Пулемет был их, немецкий. Автомат же — наш, ППШ. Тут Кремнев ошибиться не мог. На войне он научился распознавать свое и чужое оружие «по голосу».
«Неужели... Нет, так далеко никто из разведчиков залететь не мог. Скорее всего...»
В той стороне, где только что слышалась стрельба, завыл волк. Его страшный надрывный вой то терялся в шуме леса, то, преодолев бешеный напор встречного ветра, звучал с новой силой.
Кремнев вскочил на ноги. Это был сигнал! Условный сигнал! И подают его, кажется, Крючок или Шаповалов, ибо только они могли так точно имитировать волчий вой.
Взвалив на плечи парашют, Василь заторопился прямо на запад. Шел он широким, но осторожным шагом, раздвигая свободной рукой колючие ветви. «Волчий» голос стих, да это уже больше не беспокоило Кремнева. Теперь он знал, куда надо идти и где искать разведчиков.
Через определенное время Кремнев замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. По его расчетам, тот, кто подал сигнал, должен быть тут. Кремнев начал приглядываться.
Мрачный еловый лес сменился сосновым бором. Сосны стояли редко и, наверное, потому в бору было немного светлей и даже как будто тише. Правда, ветер гулял тут вольнее, но над головой уже не было того нудного шума и того противного скрежета.
Кремнев сделал по лесу широкий круг, вернулся на прежнее место, сбросил с плеч парашют и сел. Черт возьми! Не мог же он...
Жуткий, полный невыразимого отчаяния и одиночества, вой серого бродяги внезапно раздался среди сосен. От неожиданности Кремнев втянул голову в плечи и какое-то время сидел неподвижно, потом осторожно пробежал глазами по вершинам деревьев. Пробежал и — выругался. Слева, на соседней сосне, белел парашют. Его купол, видимо, зацепился за сук, и бедолага-парашютист, ухватившись руками за стропы, беспомощно висел над землей и — выл.