Веселов долго и внимательно смотрел в глаза офицеру, который все еще стоял перед ним с пустой флягой в руках. «Тот? Неужели действительно тот? А может, все это сон? Может, ничего не было: ни выстрелов, ни бомб, ни огненного смерча, ни немца-парламентера? Нет! Все было! И немец тот вот, передо мной».
Будто разгадав мысли разведчика, офицер скупо улыбнулся и заговорил вновь:
— Как видите, я принял ваши условия. Почему? Не знаю. Кажется, я в ту минуту подумал, что всякие переговоры напрасны, что я имею дело с русским фанатиком, с одним из тех, кого у вас называют героями.
Теперь улыбнулся Веселов. Но промолчал. Немец же продолжал:
— ...И, признаюсь, мне стало страшно. Не думайте, что я трус. Нет. И все же мне стало страшно. Я бросил все и ушел...
Веселов снова усмехнулся. Немец смутился и удивленно спросил:
— Вам... смешно?!
— Нет. Я просто все еще не могу понять, кто же из нас у кого в плену?
— А-а, — воскликнул немец, и лицо его посветлело. — Кажется, оба. Оба мы в плену у судьбы.
Он сел на поваленную ель, достал сигареты и одну протянул Веселову.
Закурили. Помолчали. Первым, внимательно глядя на разведчика, снова заговорил немец:
— Как вам удалось выбраться с территории авиабазы? На постах — тридцать шесть часовых. Кроме того, шесть дежурных пулеметов, три линии колючей проволоки под током высокого напряжения, наконец — минное поле. Как смогли вы через все это пройти?
— Не знаю. Просто мне вдруг очень захотелось жить... — Веселов осторожно сел, пощупал руками распухшие ноги и спросил: — Я ранен?
Офицер отрицательно покачал головой.
— Где вы меня нашли?
— Тут, — похлопал немец рукой по шершавому стволу ели. — Под этим вот деревом. Случайно. Когда вокруг все стихло, мне вдруг очень захотелось увидеть, что осталось от моих складов.
Веселов посмотрел на ель, потом на офицера и только теперь заметил, что ель подвешена на толстых кольях, и что лицо у немца очень потное.
«Зачем ему понадобилось вытаскивать меня из-под этого дерева? — подумал Веселов, наблюдая за офицером. — Как русский пленный я теперь ему не нужен. Это факт».
Офицер сел рядом с Веселовым и, оглянувшись, взволнованно заговорил:
— Я уверен, что вы прилетели сюда не один. Где-то вас ждут товарищи. Скажите, где они, и я помогу вам до них дойти. Я сильный. Я буду вас нести.
Веселов бросил на немца подозрительный взгляд, глаза его сузились и похолодели. Немец это заметил.
— Не беспокойтесь. Если бы я хотел выдать вас, я давно бы это сделал.
Веселов злобно сверкнул глазами, намереваясь что-то сказать, но немец оборвал его:
— Не шумите. У нас нет времени для спора. Слышите? Это эсэсовцы окружают лес.
— Что-о?!
Превозмогая боль, Веселов стал на колени, навалился грудью на вывернутую взрывом ель, прислушался.
Из-за черных опаленных кустов, где тускло желтели огромные свежие котлованы, долетал приглушенный рокот моторов.
— Теперь верите мне? — подбегая, спросил немец. — Спешите! Вот ваше оружие — и бежим!
Веселов колебался. Он понимал, что ему действительно нечего бояться этого немца, и все же...
Где-то близко, на окраине леса, грохнул артиллерийский залп. Тяжелые снаряды разорвались далеко в лесу. Эти взрывы вынудили Веселова действовать. Он поспешно сунул в чехол финку, повесил на шею автомат, посмотрел на немца. Тот терпеливо ждал.
— У меня нет карты. Все осталось там, — кивнул разведчик в сторону желтых котлованов, над которыми курился не то редкий туман, не то легкий дымок.
— Вот вам моя карта. Только быстрей! Уже скоро пять, и тогда будет...
Новый артиллерийский залп заглушил конец фразы немецкого офицера. Веселов растерянно оглянулся, попробовал встать и снова тяжело лег грудью на ствол ели.
— Не могу идти, — облизнув пересохшие губы, прохрипел он.
— Я же вам сказал, что буду нести! — разозлился немец.
Он присел, и Веселов, смущенно оглядевшись по сторонам, словно боясь, что кто-то увидит и осудит его поступок, обнял немца за шею...
V
— Товарищ капитан, немцы!
Кремнев и Галькевич мгновенно выскочили из пуньки.
Уже хорошо рассвело, и одинокую зеленую фигуру немца на фоне желтой травы все увидели сразу. Немец, кажется, был навеселе. Он шел, качаясь и спотыкаясь, и... тащил за собой не то сани, не то какую-то низенькую коляску — что именно, разглядеть не удавалось, так как из травы были видны только оглобли.