— Мы с ней собираемся на задание. Прямо отсюда и пойдем... — Скакун хотел добавить: — к Лозовскому мосту, — но промолчал.
— Значит, Таня здесь?! — понизив голос до шепота, испуганно спросил Кремнев.
Скакун утвердительно кивнул головой. Кремнев оглянулся, потом наклонился к партизану и горячо зашептал:
— Ты... молчи. Ничего не говори Тане. Слышишь, Микола? Ни слова! Я сам... когда-нибудь...
Кремнев повесил на шею автомат и быстро направился в глубь леса. Он шел напрямик, не выбирая дороги, и остановился только тогда, когда увидел перед собой широкий плес реки.
Оглянулся. Отсюда до Лозового — а это он знал хорошо — не больше двух километров. Перейти за рекой кусты орешника и сразу же начнутся Лозовские заливные луга. Они подступают к самым огородам, к вишневым садам, что венком обвивают почти каждую деревенскую усадьбу.
Незавидная внешне хата Филиповича тоже прикрыта вишнями и сиренью. Стоит она чуть поодаль от улицы, и если идти со стороны луга, по старому, давно высохшему руслу, то к ней можно незаметно подойти даже днем. Но... что ему, Василю Кремневу, теперь делать в Лозовом? Зачем он туда спешит? Какую радость несет он доброй, сердечной женщине, которая в свое время заменила ему мать?
Василь сел на гнилую колоду, вытер рукавом мокрый лоб. Стремительно текла река, бурлила, будто хотела смыть и забрать с собой яркие звезды, что весело купались в ее глубине. Звезды дрожали, качались, на мгновение исчезали и снова появлялись, начинали шаловливо подмигивать вдогонку потоку воды, не обращая внимания на потоки новые, что неслись на них из темноты, из-за густых лозовых кустов.
За год до войны Кремнев ловил на этом месте лещей. До восхода солнца рядом с ним обычно сидел Сымон Филипович. Но как только краешек солнца показывался из-за низких кустов орешника, Сымон торопливо сматывал удочку и озабоченно говорил:
— Ну, хлопче, мне пора в контору. А ты лови. Сейчас и Таня придет к тебе на подмогу.
И пятнадцатилетняя девочка, словно только и ждавшая этих слов, неслышно выходила из орешника с белым узелком в руках, в котором несла Василю завтрак, садилась на берегу и терпеливо ждала, пока подъедет отец и отдаст ей весло.
Маленькая, худенькая Таня умела ловить рыбу не хуже взрослых мужчин. Самодельный поплавок Симоновой удочки она клала на воду неслышно, а сама мгновенно скрывалась в высокой траве. И если б не розовые ленты, которыми она украшала свои косы, ее и не разглядеть бы в густой сочной зелени.
Таня могла часами сидеть молча, глядя на свой поплавок, и подавала голос только в самую критическую минуту, когда крупный лещ, подсеченный ее слабыми, но ловкими руками, вдруг начинал упираться, явно не желая подчиняться юной рыбачке. Тогда Таня осторожно высовывала из травы голову и тихо шептала:
— Вася! Помоги!..
Она подавала свой голос и тогда, когда ловкий — фабричный — крючок неожиданно хватал не рыбину, а корягу. В такую минуту Василь хмурился, даже злился, но все же лез в воду, так как крючок в деревне ценился высоко. Таня чувствовала свою вину, испуганно смотрела на Василя и шептала:
— Я туда больше не буду закидывать. Я же не знала...
...Кремнев вытер рукой глава, стиснул зубы. Затихшая в его сердце боль ожила с новой силой. «Таня, милая девочка! Если б ты все знала!» — простонал он и затряс головой, словно хотел отогнать горькие мысли.
Где-то сзади, в чаще, треснула сухая ветка. Кремнев вздрогнул, быстро обернулся и в тот же момент услышал знакомый голос Скакуна:
— Подожди, — говорил кому-то парень. — Мне кажется, что нам надо идти немного левей.
— А вот я сейчас посмотрю, — послышалось в ответ, и Василь вскочил на ноги. Таня! Сейчас она увидит его! Что он ей скажет?
Кремнев быстро нырнул в густые заросли и замер, прислушиваясь к каждому шороху.
Под ногами зашуршали опавшие листья, зашевелились голые кусты орешника, и на ровном берегу, в трех шагах от него, выросла девичья фигура.
Таня была такой же маленькой, как и два года назад, только в руках у нее уже не было того белого, знакомого ему узелка. Она крепко держала автомат.
Какое-то время Таня стояла неподвижно, глядя куда-то за реку, потом тихо, по-мальчишески, свистнула. Из кустов вышел Скакун. Он стал рядом с девушкой и поставил на траву небольшую клетку, в которой шевелилось что-то живое — не то кот, не то кролик.
— Ну, что я говорил? — недовольно проворчал Скакун. — Вон же наша лодка, под той вербой, — показал он рукой.
— Ага, там, — согласилась Таня и пошла к кривой ветвистой вербе.
Кремнев вылез из кустов и какое-то время стоял, недоуменно глядя вслед партизанам. Нет, его удивило не то, что они так неожиданно появились на берегу реки, в том самом месте, где был и он. Его удивил груз, который они несли. Зачем Скакуну понадобилась клетка с котом? Он же собирается на боевое задание!