Надо бы мне согласиться, но очень я не люблю собрания и всё с ними связанное. Нет, говорю, в этом необходимости. ВЦСПС имеет право законодательной инициативы, вот и посоветуйте им внести дополнение в КЗОТ. Нет уж, говорит Кропф, сами советуйте. Посадил меня в машину, заехали сначала за ещё каким-то мужиком, потом поехали в ВЦСПС. Там пришли к кому-то из руководства, объяснили ему, чего что мы хотим. Он говорит: а мы-то причём? Почему всё на нас валят? Да вы, говорю, вообще не при чём, и письмо, как видите, не вам адресовано. Давайте сделаем вот как: мы напишем ещё одно письмо туда же, с просьбой направить его в нужную инстанцию, так как вы к этому отношения не имеете. Он резко сбавил тон, посидел, подумал. Сделаем, говорит, так: сначала статью в «Советские профсоюзы», чтобы уже этим летом вы могли на что-то ссылаться, потом займёмся с юристами подготовкой дополнения.
Вот так и появилась статья.
Потом грянула перестройка, всё пошло кувырком, вопрос повис в пустоте и рассосался в ней. Но всё-таки с 1986 года несколько лет польза от статьи кому-то могла быть: журнал был в авторитете, его выписывали все профкомы и подобные разъяснения были обязательны к исполнению. А я больше этим не занимался, да и от альпинизма отошёл постепенно, столкнувшись с парадоксом: чем выше должности, тем хуже люди. Я только немного высунул голову туда, где живут наши вожди, и постарался побыстрее унести её назад, к людям.
У истоков промышленного альпинизма. В конце 1977 года в районе села Дубаюрт было начато строительство крупного цементного завода (впоследствии его главным энергетиком стал член секции альпинизма ДСО «Буревестник» Петр Федин, сейчас он председатель совета директоров Красной поляны в Сочи). В горах в районе Дубаюрта был организован карьер по добыче сырья для цементного завода.
Крутизна склона, по которому прокладывали витки серпантина на вершину, где собирались начать разборку, составляла приблизительно градусов пятьдесят. Дорогу строили в соответствии с проектом и планом производства работ, взрывая породу (взрывы были мощные) и выбирая её потом карьерным экскаватором. Занималось этими работами Грозненское управление треста «Союэпромэкскавация». Когда начали второй виток серпантина, выяснилось, что из-за большой крутизны склона куски породы постоянно падают вниз, перебивая кабель под напряжением шесть киловольт, который экскаватор тянет за собой. Кроме того, из-за падения камней произошло несколько несчастных случаев, по причине чего перед каждым взрывом экскаватор стали отводить вниз, что, естественно, сильно снижало темп работ.
Хасан Минтуев (он в то время работал в промышленном отделе обкома партии) организовал периодическую очистку склонов силами альпинистов. Помнится, участвовали в этой работе Бородацкий и Хазов. Я туда пару раз приехал, мне понравилось; и я организовал там постоянную бригаду, с помощью которой мы существенно сократили сроки и стоимость строительства, изменив технологию производства работ. Несчастных случаев на этом участке больше не было. За это «Союзпромэкскавацию» наградили переходящим Красным Знаменем ЦК КПСС, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ. Некоторые сотрудники управления получили ордена и медали, нам тоже что-то предлагали, но мы предпочли премии и ценные подарки. А зря, как сейчас думаю. Эти события описывали неоднократно в газете «Грозненский рабочий», один раз в «Советской России» даже в болгарской туристско-альпинистской газете «Эхо». Так что Хасана Минтуева можно считать одним из зачинателей промышленного альпинизма в России.
Организовывала взрывы бригада «Союзвзрывпрома». Проектом производства работ разрешалось использовать до двадцати тонн взрывчатого вещества, вот столько и закладывали в пробуренные шурфы. Однажды заложили сразу сорок тонн. Эффект был потрясающий, и больше так не делали. Перед взрывом все отходили подальше, а на этот раз вообще на базу ушли. Расположились мы в тенёчке за своим вагончиком и тут громыхнуло. Один камень, с хороший кулак величиной, упал вертикально прямо посередине вагончика. Пробил крышу, стол, пол и ушёл под землю.
В нашей бригаде постоянно работали грозненцы Вдовыдченко, Спасителев и Лабутин, периодически подключались и другие. Как-то мы с Лабутиным решили убрать со склона ненадёжно лежавшую металлоконструкцию. Удерживал её на склоне один камешек снизу. Мы решили аккуратно её спустить. Оценив её вес килограмм в семьдесят – восемьдесят, привязал я её к верёвке, организовал страховку, Лабутин выбил камень, железяка понеслась по склону и ухнула с обрыва над дорогой. Рывок я загасил и железяку удержал, но она оказалась тяжелее и руки мои оказались в опасной близости к карабину. Силы рук для удержания было недостаточно, передвинуть их ниже и перехватить две верёвки я не мог, отпустить верёвку и убрать руки тоже не успевал: затянуло бы в карабин (стальной треугольник) и там искалечило, поднять конструкцию мы не могли. Тогда Лабутин по команде дёрнул вверх изо всех сил верёвку с грузом, и мы одновременно её отпустили. Так он спас мои пальцы от крупных неприятностей, которые я им организовал, а я получил бесценный опыт – никогда не относиться к страховке формально.