– Ой ли?!
Глаза у царевича задёргались, потом остановились, стали злыми.
– Довольно! – воскликнул колдун. – Уходите!
– Сейчас, сейчас! – сказал Трофим, опять наклоняясь над царевичем, провёл рукой над раной, два раза туда-сюда, убрал руку, распрямился и сказал:
– Железом били.
– Шарлатан! – сказал колдун.
Трофим ухмыльнулся. Царевич уже успокоился и снова смотрел только на него. Колдун сказал:
– Про железо – это ложь. Этого нельзя определить.
– Можно! – возразил Трофим. – Деревяшкой так не рассечёшь. Голову проломишь – да, а рассечь – нет, не рассечёшь. А тут били с правой, наотмашь!
– Чернокнижник! – воскликнул колдун.
Трофим в ответ только пожал плечами. Царевич открыл рот и попытался говорить. Колдун кинулся к царевичу и начал утирать ему губы мочалом. Мочало было мокрое, губы у царевича блестели.
– Пошли вон! – строго сказал колдун. – Своих голов не жаль, так пощадили бы мою.
Годунов взял Трофима за рукав и поволок вон от царевича. Трофим особо не упирался, ему и так все было ясно.
8
В сенях Годунов остановился и отпустил Трофима. Трофим поднял руку, утёр лоб, но лоб и так был сухой, и признался:
– Жарища там. Думал, подохну.
Годунов хмыкнул и сказал:
– И по холодку подохнуть.
Трофим посмотрел на Годунова. Годунов, как ни в чём не бывало, спросил:
– Ну как, вызнал чего?
– Нет, ничего пока что, – ответил Трофим.
– А что про железо тогда говорил? И про правую руку?
– А что правая рука? И что железо? – с неудовольствием сказал Трофим. – Все бьют с правой руки, и все железом. Вот кабы с левой бил, тогда была бы зацепка, искали бы левшу. А так…
И Трофим замолчал. Да и о чём тут говорить? Правой рукой железным посохом царевичу в висок кто бил? Известно, кто. И известно, что это за посох. Но как об этом сказать? И как теперь идти кого искать, если и так всё уже найдено? А не пойдёшь искать, скажешь, что никого не нашёл, тебя сразу на кол. Но на кол, это ещё что! А вот если догадаются, что ты уже всё знаешь…
И тут Годунов как раз спросил:
– Ну что, пойдём посмотрим ту палату, где эта беда стряслась? Или тебе уже и так всё ясно?
– Нет! Откуда?! – поспешно ответил Трофим. – Надо идти, конечно! Надо на месте посмотреть.
И они пошли в сторону царской палаты. Трофим внимательно смотрел по сторонам и уже почти всегда угадывал, куда им поворачивать. Теперь, думал Трофим, если вдруг что, он и один уже не потеряется.
Прошли они не так и много и, не доходя ещё двух поворотов до царя, стали подниматься по широкой лестнице, потом почти сразу повернули и остановились возле небольшой двери. При ней стояли двое рынд.
– Это здесь, – сказал Трофиму Годунов. – Тут они всегда стоят. Но тогда были другие и было ещё не темно.
Трофим осмотрелся. Слева, в конце перехода, был виден рундук, при нём сторожа и свет на рундуке. А вот с правой стороны было совсем темно и ничего не видно. Трофим спросил, что там.
– Там поворот, – ответил Годунов. – А за ним тоже рундук и сторожа.
– А где истопничья?
– Там же. За рундуком почти сразу.
Трофим кивнул. Годунов велел войти. Они вошли в покойную, она так называлась. Палата была просторная, большая. На полу – ковры, на стенах – парсуны. В красном углу – высокая мягкая лавка, к ней ступеньки, рядом ещё одна мягкая лавка, но эта уже без ступенек. Вдоль стен тоже лавки, но жёсткие. А в самом дальнем от двери углу, напротив печи, небольшой низкий столик, покрытый широким немецким рушником, а возле него две лавочки – одна стояла ровно, а вторая лежала поваленная.
– Вон там, – сказал Годунов и показал на столик, – у них было накрыто. Но не тронуто.
– А лавочка так и лежала?
– Да. А вот тут лежал царевич.
И Годунов показал на ковёр на полу. Стрелец посветил туда. Трофим увидел большое тёмное пятно.
– А государь вот тут лежал, – продолжил Годунов. – Он царевича вот так поддерживал.
– И что говорил?
– Ничего. Только головой вот так мотал. У него будто язык отнялся. Да он и сейчас ещё почти не говорит, ты сам же видел. А тогда… – И тут Годунов заговорил быстрее: – Я тогда здесь первым оказался! Я шёл мимо, вдруг слышу: кричат! Это Савва, истопник, кричал. Ну, я и побежал на крик. Прибегаю, а они лежат. В кровище!
Годунов громко вздохнул и замолчал. Трофим взял у стрельца огонь и начал им светить, рассматривать ковёр. Долго он его рассматривал! Туда-сюда похаживал, про себя считал шаги…
Потом остановился, отдал огонь, задумался. После спросил, не поднимая головы:
– А истопник чего?
– А истопник, – ответил Годунов, – сперва был сам не свой. Но после успокоили его, и он сказал, что некто вон из того дальнего угла вдруг выскочил и бац – царевича по голове! И убежал.