Царица так и сказала, когда во дворце, за чашкой чая, обсуждали выступление Гучкова в печати:
— Жаль, что Мясоедов промахнулся. Его повесить надо, Гучкова, вместе с Родзянко, а не стреляться с подлым. Мясоедов всего только охотился с Вилли на кабанов, когда до войны служил на границе, а его уже в шпионы записали. Грязные пасквилянты и клеветники, которых пора стереть в порошок и разогнать всю их собачью свадьбу. А заодно и накинуть узду на великого князя Николашу, — это он все мутит и копает под тебя и трон.
Царю не нравилось, когда царица называла его дядю «Николашей», но он сделал вид, что не слышал, и вяло спросил о дуэли, хотя знал все подробности:
— А они — стрелялись разве?
Царица ответила зло, нервно:
— Царю следовало бы знать об этом прежде, чем узнает царица.
Царь тогда промолчал и лишь недовольно задымил папиросой, однако Сухомлинова не тронул, как того добивались Родзянко и Гучков. Правда, после доклада Родзянко он все же повелел не брать старца в Крым, а когда она, Вырубова, все же тайно усадила старца в вагон князя Туманова, — царь, узнав об этом, повелел высадить его на первой же станции Тосно и отправить в Покровское с полицией, что и было сделано. А недавно царь говорил ей, Вырубовой, что сожалеет о том крымском инциденте, чувствует себя виновным в том, что произошло в Покровском, и повелел наказать Гусеву по всей строгости.
Вырубова и тому была рада: значит, царица передала царю телеграмму старца, в которой он писал: «Скажите строжее Гусева жила в Царицыне», и значит, Григорий Ефимович может вернуться в Петербург, так что ему не нужно будет впредь молиться за наследника в Покровском и успокаивать царицу по телеграфу, как то было, когда он писал: «Дарагая мама мались маленький здаров. Григорий».
«Маленький» — наследник — в то время был на грани жизни и смерти, и царица едва рассудка не лишилась при мысли, что его может не стать в любую минуту, и уже пять дней была без сна и отдыха, равно как и сам царь, но какова же была их радость, когда, получив эту телеграмму и войдя с тревогой в спальню наследника, они нашли его улыбающимся и здоровым?!
У наследника тогда уже пять дней шла кровь, его день и ночь лечили лейб-медик, профессор Федоров, профессор Боткин, доктор Бадмаев и еще лионский врачеватель и спирит Филипп, которого царь и царица привезли из Франции, лечил доктор медицины Деревенько, а юродивый Митя Колюба — Козельский давал изо рта причастие царице и ее детям, от которого одну из великих княжен стошнило и после которого она покрылась сыпью, но получилось так, что наследник выздоровел после молитвы старца в Покровском, который и заменил собой и профессоров Федорова и Боткина, и доктора Бадмаева, и Деревенько, и Филиппа вместе с Митей Козельским.
Старая императрица Мария Федоровна говорила:
— А почему выздоровление наследника произошло после того, как доктор Бадмаев дал ему свои лекарства накануне, а не раньше? Они находятся в сговоре: тибетский врач Бадмаев и Распутин.
Царица, узнав об этих словах, пришла в негодование. Как так можно говорить о ясновидце-старце? Да, Бадмаев, этот старикашка противный, действительно прислал Вырубовой лекарства и просил непременно дать их наследнику под вечер, и Вырубова уговорила ее, царицу, сделать это, но Бадмаев и раньше давал лекарства, как и Федоров и Боткин, а тем не менее выздоровел наследник именно в ночь, когда старец молился за него в далеком Покровском, и именно он телеграфировал то, что ему послано провидением: что наследник уже здоров.
Вырубова тогда подумала: все идет от великого князя Николая Николаевича, ибо он, и никто больше, мог так настроить старую императрицу, и она проникалась все большей ненавистью к старцу и уже не раз советовала сыну-царю выпроводить его из Царского и из Петербурга подальше. А ведь Николай Николаевич сам некогда ввел старца во дворец, тогда еще не известного никому, и Вырубова хорошо помнила, как было дело: у великого князя заболела собака, обыкновенная охотничья легавая, и вот-вот могла околеть. Ветеринарный врач так и сказал: околеет. Но великий князь повелел: собака должна выздороветь! Врач развел руками, как бы расписываясь в бессилии, и порекомендовал выписать из Сибири некоего Григория Новых, обладавшего якобы даром чудодейственного заговора. Григория выписали, он что-то там шептал и делал с собакой, и — чудеса! — она не околела. А когда заболела герцогиня Стана Лейхтенбергская, дочь короля Черногории Николая, старец и ее отходил, и тогда Стана, вместе с сестрой Милицей и будущим вторым мужем, великим князем Николаем Николаевичем, порекомендовали царствующим особам пригласить старца во дворец, авось он поможет и наследнику в его страданиях от гемофилии.