— Где-то запропастились, — слабым голосом говорил Янушкевич. — Гучков распространяет здесь всякие слухи по сему поводу. Вот уж поистине — ферфлюхтер, дрянь.
— Что, что?
— Это пленные немцы так называют русских за то, что мы не даем им вина, пива, которых они требуют, как в своих пивных, — ответил Янушкевич.
Сухомлинов негодующе крикнул:
— Пленные немцы еще могут рассчитывать на пиво, когда кончится война, а на что рассчитывает этот мерзавец Гучков, когда приедет в Петербург? Его судить военно-полевым судом надобно, ибо он такие же панические слухи распространял и в Харбине во время японской кампании, когда околачивался в Маньчжурии, — мне Куропаткин говорил… Генерал Шуваев, наш с вами друг и глаза интендантства, доложил мне, что у вас там, на узловых станциях, лежат горы ящиков с патронами винтовочными и пушечными. За чем смотрит Данилов-черный? Попросите генерала Маниковского, он у вас там, он все разыщет. Боже мой, какой допинг потребен вашим генералам! Я не могу хладнокровно слышать об этих вещах, о недостающих винтовках и патронах. Союзники? Ничего союзники не дают нам…
Бьюкенен делал вид, что не слушает разговора, но при этих словах Сухомлинова нетерпеливо подсказал ему:
— Скажите, мы комплектуем миллионную волонтеров армию, много нужно нам винтовок. У маркиза де Лягиша, французского военного атташе при ставке, просить надо, скажите генералу Янушкевичу это.
Сухомлинов сказал в трубку:
— Посол Бьюкенен советует вам поднажать на маркиза де Лягиша, пусть дает надлежащую депешу Жоффру… С Японией? Договариваемся. С Америкой пока не договорились, хотя у нее в банках лежит уйма нашего золота. Да, да, вы правы: вот когда некоторые думские цицероны поймут, что преступно было не давать нам денег по смете на царицынский завод…
В трубке отдаленно послышался густой властный голос, и Сухомлинов услышал: «Бросьте объясняться с ними, Николай Николаевич. Вы мне нужны по экстренному делу».
И Янушкевич сказал:
— Я кончаю разговор, Владимир Александрович. Меня требует его высочество. До свидания.
— Я слышу голос его высочества. До свидания, Николай Николаевич, — ответил Сухомлинов, а в уме добавил: «Век бы его не слышать».
И, помедлив немного и видя, что Бьюкенен уже всю полировку на углу его стола побил, барабаня пальцами с длинными ногтями, мрачно посмотрел на его пальцы и сообщил:
— Господин посол, его императорское высочество, великий князь и верховный главнокомандующий, приказал сформировать для защиты Лондона полк из старых донских казаков и послать их к вам по первому вашему требованию. Смею уверить вас, что это будут непревзойденные рубаки, кои в считанные секунды изведут своими шашками любой германский цеппелин.
Он сказал это с превеликим удовольствием, ясно давая понять: вот, мол, как о вас беспокоится великий князь, и сердобольно развел полными руками, добавил:
— Это — все, что я могу вам сообщить. Конечно, если бы сие входило в мою прерогативу…
Бьюкенен вскипел, вскочил с кресла и вот-вот, казалось, готов был грохнуть кулаком по столу, но не грохнул, а, заикаясь, разразился гневом:
— Как? Нам корпус надо! Я буду телеграммировать лорду Грею и лорду Китченеру… Великий князь не понимает, что молодцам казакам надо проехать по Лондону, тогда лорд Китченер волонтеров сразу наберет миллион. Какой молодец старый казак? Это — не по-джентльменски. Это… Это меня шокирует! — возмущался он, бегая туда-сюда по кабинету и размахивая длинными руками, потом подбежал к телефону, нервно позвонил и крикнул: — Господина Сазонова желает просить английский посол! Как — нет? Пусть протелефонирует мне, — и, бросив трубку на аппарат, ушел, не простившись.
Сухомлинов проводил его ироническим взглядом и пожелал: «Телеграммируйте, телефонируйте, господин посол. Это вам поможет как мертвому припарка. Переубедить великого князя не в силах сам господь бог. А впрочем, это решение его, кажется, единственно правильное за все время войны. Вы, союзнички наши, совсем обнаглели и садитесь на Россию, как на свою скаковую лошадку, а помощь нам перекладываете друг на друга. Что же будет дальше, ваше величество? Растащат они нас по частям, дай им волю, и перемелют нашу армию, как на мясорубке, а дивиденды поделят между собой», — и только хотел сказать адъютанту, что можно начинать прием просителей, как в кабинет быстро, без предупреждения, вошел посол Палеолог.