Сухомлинов видел: царь — в отличном расположении духа, и с готовностью поддержал его слова:
— Я вполне разделяю, ваше величество, ваше высочайшее удовлетворение, — и отметил: «Доклад пройдет отменно. Но, к сожалению, ваше величество, я не могу сказать этого о союзниках, кои не исполняют свой долг перед нами и не очень-то торопятся оказать нам воспомоществование в орудийных патронах и прочем снаряжении», но решил, что с этого начинать не следует, чтобы не испортить царю настроения, однако шпильку союзникам все-таки подпустил, сказав: — Если бы послы союзников помогли нам перед своими корпорациями в снаряжении наших армий надлежащими припасами, я был бы избавлен от необходимости торговаться с нашими промышленниками по поводу каждой винтовки и патрона, которые без взяток совершенно не хотят производить.
Царь спросил:
— И промышленники берут взятки?
— Берут, ваше величество. Путилов запросил тридцать шесть миллионов на изготовление производства снарядов, а ему достало бы и двух миллионов. Другие заводчики, если позволите доложить, ваше величество…
— Потом, после, Владимир Александрович, — отмахнулся царь и, подойдя к столу, на котором лежала карта, поправил ее, пригладил рукой и продолжал: — Я вот курил турецкие папиросы, кои мне передал через Фредерикса турецкий посланник Фахреддин, и думал спросить у вас: как вы полагаете, Турция вступит теперь в войну на стороне Германии после заключения с последней союзного договора? Сергей Дмитриевич — имел он в виду Сазонова, — говорит, что Вильгельм теперь может еще более разжечь мечту пантюркистов о великой Турции. Что доносит ваш военный атташе из Константинополя?
Сухомлинов не был готов к подобному разговору, хотя все знал хорошо, и подумал: какая связь между папиросами и возможной войной с Турцией? Улита едет, да когда-то будет. А впрочем, и то хорошо, что царь первым начал разговор и его не придется тянуть за язык, как всегда при докладах: слушает и молчит. И Сухомлинов решил поддержать такое начало беседы, тем более что знал хорошо об устремлениях турецких султанов и пантюркистов: о великой Турции с включением в нее Кавказа, Крыма, долин Волги и Камы и даже некоторых районов Сибири, где проживало небольшое количество русских турок. Об этом мечтал еще султан Абдул Хамид, но его давно свергли младотурки — шесть лет тому назад, а новый султан Магомед Пятый, посаженный на трон лишь в прошлом году, вряд ли по старости способен что-либо сделать, так как Турцией фактически правил младотурецкий комитет «Единение и прогресс», свергнувший прежнего султана.
Но почему царь спросил о Турции так вдруг, не предупредил в телефон, чтобы можно было подготовить надлежащие данные по сему вопросу? — думал Сухомлинов. Или Сазонов получил новые сведения о намерении турок после заключения ими союзного договора с Германией? Или получил новые сведения о намерениях Вильгельма самых последних, после благополучного прохода в Дарданеллы броненосцев «Гебен» и «Бреслау», а ему, Сухомлинову, ничего не сказал? Или Григорович, морской министр, что-то узнал важное о намерениях Порты, доложил царю, и вот он проверяет его, военного министра, насколько он осведомлен о положении дел на Кавказе? А быть может, Родзянко подложил очередную свинью, когда разговаривал с царем? «Черт их знает, от кого и когда надлежит ожидать подвоха. Или, может быть, этот пройдоха и болтун Палеолог что-то получил из Парижа и настращал государя новой войной на Кавказе? Не логичен вопрос, ваше величество: говорили о турецких папиросах — и вдруг спрашиваете о возможной войне с Портой. Какая связь между папиросами и войной?» — рассуждал он, но думать было некогда, царь ждал его ответа, и он ответил, как всегда, будто стоял за кафедрой в академии, уверенно и свободно:
— Турецкая армия, ваше величество, слишком истощена предыдущими войнами на Балканах, с Грецией, к тому же плохо обучена, плохо вооружена и не способна быть сколько-нибудь серьезным противником нашей доблестной Кавказской армии. Военный атташе, генерал Леонтьев, утверждает, что армия Порты — это сборище завшивевших оборванцев, которые и спят-то даже на голой земле, за неимением надлежащего количества казарм, матрацев и белья, и лишь умеют ревностно молиться аллаху, при любых обстоятельствах, в том числе и на поле брани. Однако, под давлением немцев, могут напасть на наши кавказские границы, дабы мы вынуждены были бы отвлечь несколько корпусов с нашего западного театра.