— Я отказала Николаю уже дважды. И откажу в третий раз, если он вздумает делать предложение.
Сухомлинов понимающе кивнул бритой крупной головой и произнес явно разочарованно:
— Значит, племянница, ты что-то скрывала и скрываешь от меня. И что сие значит — я догадываюсь: ты любишь штабс-капитана Орлова. Нет, нет, я не осуждаю тебя, упаси бог, но согласись, что офицер постоянно находится в поле зрения офицерского собрания, коему он вносит реверс — залог при женитьбе, и должен вести себя соответственно, коль женился. И бракоразводный процесс не может состояться без разрешения собрания.
Мария вспыхнула, вскочила с кресла и запальчиво запротестовала:
— Это — неправда! Это… это несправедливо по отношению ко мне, к штабс-капитану Орлову! Он — порядочный человек и семьянин, и между нами ничего не было. Как вы могли, ваше высоко…
Сухомлинов прервал ее:
— Сядь и успокойся, моя девочка. И прости, если я оказался не очень тактичным. Годы, годы, забыл уже, когда и был джентльменом.
Мария едва не произнесла в сердцах: «А женились на молодой, будучи старше невесты на тридцать два года», но промолчала, не ее это дело — корить дядю, и покорно села в кресло и опустила голову в полном разочаровании. Зря она приехала сюда, напрасно полагала, что дядя поймет ее. «Все напрасно», — мысленно подвела она итог своих разговоров здесь и готова была сказать: «Я никогда более не позволю себе отнимать у вас драгоценное ваше министерское время, ваше высокопревосходительство. Чужая я для вас всех была и чужой осталась, и лучше прекратить это вынужденное родство. А государыне сказать: да, я — баронесса, незаконная баронесса, ваше величество, струсили ваши корфы признать меня за родственницу и впустить меня в свой круг».
Сухомлинову между тем позвонили, и он густым голосом недовольно уже говорил в трубку:
— …слышу же, слышу, Сергей Дмитриевич… Бьюкенен был у вас? Я этого и ожидал. И ему именно к вам, министру иностранных дел, и надлежало обратиться, а не ко мне… Да, Янушкевич сообщил мне, что великий князь повелел сформировать полк старых служивых казаков-донцов и отправить его для защиты Лондона от германских цеппелинов. Бьюкенен, конечно, рассвирепел, когда я сказал ему об этом, и вот теперь обивает и ваши пороги в надежде, что вы доложите государю. Вам смешно, а мне горько, Сергей Дмитриевич: надоели эти союзники со своими просьбами. А Бьюкенен вообще не признает никаких других интересов, кроме своих британских. А чтобы помочь нам, скажем, оружием — дудки: снега зимой не выпросишь… Да, я только что докладывал государю. Он будет писать королю Георгу и великому князю Михаилу… Что еще за памятная записка? Лорда Грея? Любопытно… Ах, поддерживает просьбу Жоффра прислать на запад четыре наших корпуса? Оригинал сэр Грей. А где волонтеры лорда Китченера? Или колониальные войска? Кошки съели… Нет, не можем послать ни одного солдата, так и скажите государю, если будете докладывать… Какой Львов? Знаю, что старинный русский город, но его возьмет не Рузский, а Брусилов. По очень простой причине: Брусилов выходит в тыл Львову, то есть австрийцам, и они сами покинут его… Самсонов сражается в районе Сольдау. Палеолог торжествует? Рановато. Ибо барон Ренненкампф ровно ни черта ни делает и не предпринимает, чтобы помочь Самсонову, если противник задумает устроить ему пакость. А Людендорф на все способен, я его знаю… Можете, можете, не сомневайтесь, Сергей Дмитриевич… Доложите прежде верховному, а уж потом государю. Ну, как хотите. Тогда я сам доложу. А-а, это иное дело, и я буду ждать вашего сообщения. До свидания, Сергей Дмитриевич.
Он положил трубку на рычаг, дал отбой и задумался, а Мария поднялась с кресла и не решалась уйти так вдруг, видя, что дядя ее чем-то обеспокоен. И ей стало жалко его и неловко, что она так говорила с ним. Трудная у него доля министерская, много врагов у него и у Екатерины Викторовны. А если они одержат верх? Думает ли дядя об этом? Нет, похоже, еще не думает, надеется на благосклонность к нему государя и государыни.
И сказала:
— Я пойду, дядя. У вас сегодня много дел, и я мешаю вам…
— Сиди, сиди, коль уж пришла. Да я и сам хотел видеть тебя, — добродушно сказал он и, встав с кресла, подошел к сейфу, отпер его и достал конверт, потом запер вновь и вернулся к столу. — Так на чем мы остановились? Ах да, чуть не забыл: я приготовил для тебя чек на десять тысяч, так что полагай, что ты получила все, что тебе положено согласно с волей баронессы Корф, ныне покойной. Выйдешь замуж — получишь от меня. Пятьдесят тысяч.