Янушкевич продолжал своим ровным, немного женственным голосом:
— Его высочество находит, что вторая армия все же медленно продвигается вперед и может не успеть перехватить пути отступления противника. Вы уверены, что уважаемый всеми нами Александр Васильевич оправдает надежды?
Жилинский насторожился. «Брусилова предлагает. Вторая армия предназначалась ему до войны. Но сие означает — пустить козла в огород: сначала командование армией, а затем, с помощью Данилова, и моим фронтом. Нет уж, ваши превосходительства, повременим», — подумал он и спросил:
— Вы хотите рекомендовать другого командующего? Уж не Брусилова ли, коему сей пост предназначался до войны?
— Нет, — тотчас ответил Янушкевич. — Алексей Алексеевич нацелен на Львов с фланга и будет брать его совместными действиями с Рузским.
И у Жилинского отлегло от сердца. Однако Янушкевич спросил:
— Но если вы настаиваете на прежнем своем мнении и замене Самсонова, я могу доложить его высочеству.
— Я не настаиваю, — немедленно ответил Жилинский.
Янушкевич немного помолчал, словно ему не о чем было более говорить, и продолжал:
— Я хотел сказать, что Александр Васильевич недостаточно беспокоится о своем правом фланге и слишком отдалил корпус Благовещенского от центральных корпусов, в частности от Клюева. Если противник отступает прямо на запад, на Растенбург — Бишофштейн, — это ничего, но бели он уклонится на юг, к Бишофсбургу, — Благовещенский может столкнуться с ним один на один.
Жилинский отметил: «Это — иное дело. А я подумал бог знает что» — и. раздосадованно сказал:
— Николай Николаевич, право, я и не знаю, как вас понимать. Ведь я докладывал Данилову о том, что Самсонов категорически протестует против изъятия второго корпуса с его правого фланга, но Данилов и слушать меня не стал, сославшись на его высочество, повелевшего этот корпус передать Ренненкампфу. Что же вы теперь-то решили беспокоиться, простите великодушно, о правом фланге второй армии? Да, конечно, если бы противник вздумал атаковать Благовещенского, тому пришлось бы туго, хотя у него есть еще и четвертая кавдивизия Толпыго. Но этот генерал уже показал себя в надлежащем свете, когда удосужился потерять сразу шесть орудий.
— Его высочество был удручен этим и писал государю, — говорил Янушкевич. — А как здоровье Александра Васильевича?
— Ничего. Теснит двадцатый корпус Шольца, но тот упорно защищается и загородился проволочными заграждениями сверх всякой меры, кои приходится рубить шанцевым инструментом под огнем пулеметов или накрывать шинелями и переползать по-пластунски. Неужели у нас нет ножниц?
— Хорошо, я поищу. Я даже писал об этом военному министру: чтобы он потормошил фабрикантов… У вас все, Яков Григорьевич?
— Нет. Позвольте мне распоряжаться первым корпусом генерала Артамонова и выше Сольдау, в видах укрепления левого фланга второй армии.
— Я доложу его высочеству. А вы не уверены в надежности левого фланга Александра Васильевича? Но там кроме Артамонова есть еще две кавдивизии Роопа и Любомирского.
— На войне всякое может случиться. Авантюризм германцев — в крови их генерального штаба, хотя сам Мольтке и осторожен.
Янушкевич опять помолчал немного, как бы о чем-то думая, потом спросил:
— Как у вас с артиллерийскими патронами? И с винтовками?
— Не очень хорошо. То есть артиллерийских патронов пока что хватает, хотя их трудно подвозить по нашим дорогам, — в ближайшее время расстреляют все. Гучков опять болтается по театру, вопиет: «Караул, снарядов нет!» Да и Родзянко тоже, хотя последний больше беспокоится о сапогах. Нельзя ли убрать сих болтунов подальше?
— К сожалению, нет. Мне писал о них Владимир Александрович и тоже требовал их удаления с театров войны, но его величество не может этого сделать… Я хочу закончить разговор настоятельнейшей просьбой: берегите патроны. Союзники обещают помочь нам не ранее как через полгода. А винтовки собирайте после каждого боя. После иного сражения их остается на поле брани до четырех тысяч.
— Преувеличено. Но я приказал собирать все, и наши, и противника… Как дела у Иванова? Скоро он возьмет Львов? — спросил Жилинский.
— Немного поволновались за Зальца, — Янушкевич имел в виду командующего четвертой армией барона Зальца, — но сейчас стало лучше. Барона верховный уволил и заменил Эвертом. Я заканчиваю разговор, Яков Григорьевич. До скорого свидания в вашей ставке.